Вечер и утро

Рагна открыла было рот, чтобы возразить. Король, кроме всего перечисленного, подавал пример достойного поведения и мог порицать непослушных владетелей, если те слишком уж увлекались. Но Эмма быстро покачала головой, и Рагна поняла, что возражать не стоит. Немного подумала и осознала, что Эмма права. Когда правитель говорит так веско и строго, с ним не подобает спорить. Настойчивость лишь оттолкнет Этельреда. Смириться было тяжело, но она сумела спрятать разочарование и гнев.

Склонив голову, она сказала:

— Как будет угодно, милорд король.

Надолго ли ее разлучили с Аленом? Неужто навсегда?

Кто-то другой завладел вниманием королевской четы, и Рагна отошла в сторонку, стараясь не расплакаться. Положение казалось безнадежным. Если и король не поможет ей вернуть сына, то кто с этим справится?

Уигельм и Уинстен обладали всей властью в здешних местах, в том-то и беда. Им сходило с рук что угодно. Уинстен был умен, Уигельм полагался на силу, и вдвоем они были готовы бросить вызов королю и закону. Имейся хоть крохотная лазейка, позволившая бы их ослабить, Рагна воспользовалась бы ею без малейших сомнений. Но казалось, что ничто на свете не способно их остановить.

Подошел Олдред, и Рагна спросила:

— Твои люди уже вернулись из Нормандии?

— Пока нет, — ответил он.

— Сколько уже прошло? Несколько месяцев?

— Видно, отыскать Эдгара оказалось непросто. Строители часто перемещаются, отправляются туда, где для них есть работа.

Только сейчас она осознала, что приор выглядит каким-то встревоженным и рассеянным.

— Что случилось?

Олдред уклонился от прямого ответа:

— Я все понимаю, королям положено избегать прямого столкновения, если есть возможность. Но иногда король должен править!

Рагна разделяла чувства приора, однако хорошо понимала, что подобными словами не следует бросаться при королевском дворе. Она беспокойно огляделась. По счастью, рядом никого вроде бы не было.

— Так что произошло?

— Уинстен ухитрился рассорить монахов Кентербери, сложилась компания противников Альфага, а Этельред колеблется, не желая распрей с монахами.

— Полагаю, ты просил его вмешаться и объявить, что Уинстен не годится в архиепископы? По сути, навязать Альфага монастырской братии? Правильно?

— Ну да. Я всегда думал, что королю надлежит блюсти мораль!

— Эти монахи живут очень далеко от Ширинга и попросту не ведают того, что знаем об Уинстене все мы.

— Твоя правда, госпожа.

Внезапно Рагна припомнила одно обстоятельство, которое могло изрядно навредить Уинстену. Она почти забыла об этом слухе из-за тоски по Алену.

— А что, если…

Она запнулась. Не так давно она решила хранить все в тайне, опасаясь расправы. С другой стороны, Уигельм сотворил наихудшее, выполнил угрозу, на которую долго намекал, и забрал ребенка Рагны. Что ж, его жестокость принесла последствия, которых он, несомненно, не предвидел: он утратил всякую власть над женой.

Осознав это, она вдруг почувствовала, что освободилась из-под гнета. Отныне она станет делать все, что в ее силах, чтобы навредить Уигельму с Уинстеном. Конечно, это опасно, но она готова рискнуть. Братья должны наконец поплатиться за все свои грехи.

— Что, если ты сможешь доказать монахам, что Уинстен не годится в архиепископы?

Олдред насторожился:

— Что ты имеешь в виду?

Рагна снова помедлила. Она желала ослабить Уинстена, но продолжала его бояться. Все, пора заканчивать со страхом! Она наскребла в груди остатки мужества:

— У Уинстена срамная болезнь.

Рот Олдреда приоткрылся от изумления.

— Господи пресвятый, спаси и помилуй! Это правда?

— Да.

— Откуда ты узнала?

— Хильди заметила у него на шее опухоль, обычную для этой хвори. Агнес, его любовница, умерла от того же.

— Это все меняет! — возбужденно воскликнул Олдред. — А король знает?

— Никто не знает, кроме меня и Хильди. Ты третий.

— Надо сказать Этельреду!

Рагна спохватилась — страх-то не отпускал, сколько себя не перебарывай:

— Будет лучше, если Уинстен не узнает, кто всех оповестил.

— Я скажу королю, не упоминая твоего имени.

— Постой. — Олдред рвался уйти, но Рагна думала вслух, подбирая наилучшее решение: — Будь осторожен с королем. Этельред знает, что ты сторонник Альфага, так что он может расценить твое обвинение как противодействие его воле.

Олдред посмурнел:

— Но нельзя же такое утаивать!

— Конечно нет, — согласилась Рагна. — Однако я, кажется, знаю способ получше.

* * *

Епископ Уинстен и архидьякон Дегберт часто посещали собрания в доме капитула, на которых монахи обсуждали повседневные дела монастыря и собора. Вообще гостей обычно на такие собрания не звали, но брат Эаппа предложил сделать исключение, а казначей Сигефрит, ставший верным союзником Уинстена, поддержал. После Пасхи епископ и казначей отправились на собрание вместе.

После общей молитвы Сигефрит, обыкновенно возглавлявший собрания, заявил:

— Нужно решить, что делать с прибрежным пастбищем. Местные выгоняют туда свой скот, но место принадлежит нам.

Уинстена это совершенно не интересовало, однако он притворился, что внимательно слушает и в целом озабочен превратностями монашеской жизни.

Брат Фортред, монах-лекарь, отозвался: