Вечный воин

— Почему нет?! — решил я. — На следующем левом галсе вернемся к этому же месту в темноте, встанем на якорь у берега и высадим твой отряд. Приготовьтесь.

— Да мы всегда готовы! — бодро ответил вандал.

Первую треть ночи почти полная луна давала столько света, что холмистый берег был виден хорошо, благодаря чему встали на якорь всего кабельтовых в трех от линии прибоя. Я остался на марсильяне с семью матросами, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств быстро сняться и уйти, а все остальные были переправлены на берег двумя ходками на баркасе, рабочей шлюпке и тузике.

Сперва было тихо. Создавалось впечатление, что десант просто растворился в ночи. Потом залаяла одна собака, другая, третья… Затем раздались крики. Несмотря на то, что слышимость была хорошая, будто происходит всё где-то совсем рядом, разобрать слова я не смог. Может, это и к лучшему, а то бы стало жалко тех, кто кричал.

Здесь давно не было ни войн, ни пиратов. Люди расслабились, привыкли чувствовать себя в безопасности. Наверное, у них были какие-то планы на завтра, на следующий месяц и год, но вдруг в их дом среди ночи вламываются грабители, и заканчивается всё хорошее, а порой и сама жизнь. Такая вот непредсказуемость в нынешнюю эпоху. Впрочем, и в двадцать первом веке случалось, что грабители врывались в дом среди ночи, правда, не так часто.

Погрузка началась с наступлением утренних сумерек. К тому времени на берегу у кромки прибоя уже лежали груды всякого барахла, упакованного, как попало, и стояли и сидели пленники. Вещи перевозили на баркасе и перегружали в третий трюм, самый вместительный, а людей — на шлюпке и тузике и отправляли в первый трюм. Я был уверен, что товаров наберем много, а рабов мало. Отдельно привезли сундук, наполненный серебром, в основном посудой, и кожаный мешочек с золотом: перстни, кольца, сережки, браслеты и солиды. Если бы я грабил ночью прохожих на дороге, то добычу можно было бы считать богатой, а для пирата — мелочь пузатая.

Впрочем, не все было так уж и печально. Среди пленников находилась девушка лет тринадцати в порванной спереди тунике из тонкой белой ткани. Даже гримаса страха на узком холеном личике не скрыла красоту. Девушка неловко поднялась по штормтрапу. Порванная туника распахнулась, открыв небольшие, упругие сиськи с темными сосками. Девушка спустилась по трапу на палубу, собрала левой рукой в комок тунику, спрятав свои прелести, и пошлепала маленькими белыми ступнями к первому трюму, вслед за остальными пленниками. По тому, как боязливо переставляла ноги, было понятно, что ходить босиком не приучена.

— Эту в мою каюту, — показав на девушку, приказал я.

Она не сразу поняла, что хочет матрос, выполнявший мой приказ, попробовала увернуться, проскользнуть к первому трюму, но ее грубо толкнули к двери, ведущей в капитанскую каюту. Иногда на дорогу к счастью направляют тумаками и пинками.

Я спустился с полуюта на главную палубу, открыл дверь в свою каюту и сказал девушке на греческом языке:

— Заходи.

В каюте было темновато, лишь масляный светильник, подвешенный к подволоку над столом, медленно покачивался и источал жиденький желтоватый свет и горьковатый запах сгоревшего оливкового масла. Я показал девушке, чтобы села за стол, а сам достал из рундука шерстяное одеяло, которым не пользовался с весны, накинул его на узкие плечи, которые тряслись то ли от холода, то ли от страха. Ключицы у нее были тоненькие и теплые. Меня пробило острое чувство жалости и, наверное, инстинктивное желание защитить, уберечь от бед, как будто не я был их причиной. Я налил из серебряного кувшина в серебряный кубок неразбавленное красное вино, поставил перед девушкой. Затем придвинул к ней блюдо с финиками.

— Выпей, поешь и пореви, — предложил я. — Захочешь спать, ложись на кровать. Я вернусь не скоро.

Она сидела за столом скукоженная, напоминая воробышка под дождем, и не шевелилась. Взгляд был направлен на кубок с вином, но, уверен, не видела его. Ладно, пусть сама страдает, для этого и рождена. Все равно ведь, рано или поздно, ей пришлось бы покинуть родительский дом и оказаться в постели малознакомого или вовсе незнакомого мужчины, которого ее родители сочли бы достойной парой. Любовь вне брака пока еще не придумали. Предки трубадуров только начали перебираться из леса в города.

63

День мы дрейфовали примерно посередине Адриатического моря, где нас никто не побеспокоил. Десант отоспался, приготовился к следующей вылазке. На этот раз мы посетили владения Западной Римской империи. Как ни странно, добычи там было меньше. Мой тесть Флавий Константин рассказывал как-то во время совместной трапезы, что богачи начали перебираться в Восточную Римскую империю, потому что там ситуация стабильнее, несмотря на нападения гуннов. Мне кажется, главная ценность денег — это возможность перемешаться в зоны наибольшего комфорта. На планете всегда где-нибудь приятная погода во всех смыслах слова.