Ведьма

Уже почти девушка бросается ему на шею и тихо смеётся. Амулет, который он делал два года, — страшно подумать! — пришёлся ей по нраву. И он снова не знает, как себя вести. Фелисия как была ребёнком, так им и осталась — наивным и смешным. Но теперь что-то изменилось, она была еще и притягательна. Необычно. Его не тянуло так ни к кому из тех, с кем он ложился. Те были всего лишь куклами, безвольными шлюхами, потакающие во всем своему хозяину. А у неё, у неё была воля. Гордой птицы, хоть и очень застенчивой.

С шипением рана затягивается, кости возвращаются на место настолько, что бы он снова мог чувствовать ноги.

Рыжая девушка сидит на краю постели и смотрит на него полным слёз глазами. И он снова не понимает — почему? Почему в этих прекрасных зелёных глазах столько отчаяния?! Что ему сделать наконец, он же даже рассмеялся, вот, только что! Все, только бы она не грустила, только бы тоска не съедала её, как кормится им. Зверь подталкивает ближе, но Дэниал не поддаётся, внезапным порывом принимаясь её щекотать. Звонкий смех заполняет комнату и, кажется, она смеётся весьма искренне. А потом они падают на пол, он нависает сверху и.. целует её. Нежные губы, такие же, как и она вся. И он растворяется в этом моменте, когда она отвечает, запуская тонкие пальцы в его волосы.

Меч лежит буквально в полуметре, только протяни руку. Он отчётливо чувствует знакомую ауру и колдуна пробивает на виноватую улыбку. Матушка недовольна. В последние годы она внушала, что заносчивость — отвратительная черта характера.

Как?! Мысли даются ему приглушённым шипением. Как она могла полюбить его?! Сама натура Тьмы, само его существо полностью было ей противоположностью! Она была чище любой святой, и за это он и боготворил её, заставил забыть себя и свой облик. И о Бездна, он посмел поднять на неё руку! На это нежное создание, которое никогда бы не смогло защититься!

Скрип зубов и ненависть, но уже не к Винсенту, а к самому себе заполнила разум. Больной ублюдок! И нет, не будет никогда ему прощения. Очередной крест на плечах, только вот сможет ли он понести и его?

Кажется, рыцарь отвлекся. Это шанс! Так почему он медлит? Почему в этом рассвете ему мерещится тепло родных волос и бесконечно осуждающий, несчастный взгляд?! Почему он в первые за долгое время не может нанести удара, последнего и сокрушительного?!

Дэниал закрывает глаза. Если он подаст любой признаки жизни, ван Ален тут же прикончит его. И плевать ему будет, что не он говорил и бился сейчас с ним, не он ударил добрую ведьму, а Тьма. Это её шепот и чёрные ленты, которые облетают, делая из него безвольную марионетку, закрывая глаза и только шепчут. Слушай меня. Не смотри. Но он не хочет слушать! Будь его воля — он прямо бы сейчас отрекся бы от неё, от поганого титула.

Ободряющая улыбка матери. Она довольна. Тьма улыбается, сверкая чёрными глазами и машет рукой, растворяясь в карте миров и судеб. Флоренция сделала своё дело, залечив сыну раны, а сейчас выбор уже за ним. Правильный или нет? Никогда не узнает.

"Извини, Винсент, — он кривит губы, осторожно обхватывая рукоятку меча и с силой её сжимает, — Но я еще должен как следует попросить прощения у Фелисии"

И даже если такова цена, даже если она будет ненавидеть его. Отшатнётся, закрыв рот руками, чтобы не закричать, а потом раздастся звонкое:

— Не трогай меня!

То долг все равно будет уплачен. Всё же у тебя было хорошо, Винсент ван Ален, зачем же ты пожелал её? Метка, лежащая стараниями колдуна на ней, не позволяла никому приблизиться к ведьме так, чтобы не отделаться хотя бы лёгким испугом.

Движение резкое, прямое — он вскакивает и пока ещё инквизитор поворачивает голову в его строну, клинок уже с усилием пробивает броню и входит в мягкую плоть.

И ему больно. Неужели он был настолько хрупок?