Великая и священная война, или как Первая мировая война изменила все религии

Власть халифов была непререкаемой во время войн мусульман против неверных, когда все арабы должны были выражать полную покорность турецкому султану. Во время правления Абдул-Меджида II Османская империя поддерживала добрососедские отношения со всеми исламскими народами, чтобы таким образом противостоять экспансии христианского мира. Абдул-Меджид II полностью принял доктрину Аль-афгани и возглавил его движение. Панисламские идеи в это время появились даже в Индонезии, которая была колонией Голландии, и где мусульмане признавали халифа как шарифа Мекки. Благодаря турецким консулам в Батавии (современный город Джакарта) и Сингапуре местные мусульмане познакомились с идеями Аль-афгани. Очень многие в мире сочувствовали Турции, когда вновь начались вооруженные конфликты на Балканах, приведшие к Первой мировой войне. А один из лидеров индийских мусульман в 1913 г. призывал их объединиться против западной агрессии, называемой им новым крестовым походом. Он восклицал:

«Король Греции призывает к новому крестовому походу, из канцелярии премьер-министра в Лондоне идут циркуляры возродить христианский фанатизм, а Санкт-Петербург уже готовится установить крест на куполе Святой Софии. Сегодня они говорят таким образом, а завтра предъявят претензии на Иерусалим и мечеть Омара. Братья! Будьте истинными сторонниками ислама, встаньте под знамя халифа и пожертвуйте собой ради сохранения веры в Аллаха»[521]

.

Симпатии к Османской империи были вызваны фанатичной верой в идею халифата, утверждавшей, что он будет существовать вечно, и эта идея злободневна до сих пор, так как мусульмане всего мира по-прежнему верят в халифат, считая его основой исламского мира.

Еще до Первой мировой войны западноевропейцы обеспокоились воинственностью мусульман. В 1899 г. Уинстон Черчилль открыто возмущался призывами мусульманских лидеров к войне за сохранение ислама. Но эти призывы, кроме претензий на мировое господство, не имели политической силы. К тому же страны Западной Европы всячески противодействовали существованию на своей территории панисламстским движениям. В России же, вольно или невольно, предоставили свободу действий многим мусульманским реформаторам, которые были связаны с радикальными исламистами, поддерживаемые Османской империей.

Страх перед исламистами в мире не утихал до 1914 г. В том году американский журнал «Форум» напечатал очередной опус американского писателя Ахмеда Абдуллы[522], в котором он пугал западноевропейцев, что будет с ними в результате победы мусульман над христианской Европой:

«Приближается война Европы и Америки с Азией. И тогда вы увидите всё: джихад, панисламизм, святую войну Азии, гигантскую расплату Запада перед Востоком, вторжение нового Аттилы и Тамерлана, у которых будут не копья и стрелы, а пули и пушки. Если не хотите быть справедливыми к Азии, тогда Азия сама принудит вас к этому с помощью своего меча, который раскалится от вашей крови»[523]

.

В 1914 г. был издан роман Г. К. Честертона «Перелетный кабак», в котором он упоминает, какой страх перед исламистами испытывали люди в Англии. Фанатики-мусульмане показаны Честертоном в образе демонов апокалипсиса.

Но, несмотря на всю грозную риторику исламистских фундаменталистов и их призывы защитить ислам от нового крестового похода Запада, они не были пока опасны, так как за их спиной стояла лишь одна Османская империя. Настоящая борьба мусульман за свои политические права в мире начинается после Первой мировой войны.

Последствия войны

Если ислам и не был еще достаточно серьезной политической силой, не принимать его во внимание было нельзя.