Великий посланник

Во время перемены блюд все начали вставать из-за стола; кто в нужник, а кто просто свежим воздухом подышать, ибо съедено и выпито было уже немало. Татарин дождался, пока Луиджи будет проходить мимо, и с силой двинул его плечом, чуть не сбив с ног. Явно намеренно, а не случайно.

После чего принялся подчеркнуто заботливо оправлять на эскудеро одежду, правда, по факту все это выглядело достаточно глумливо.

Естественно, Луиджи его оттолкнул, татарин тоже не остался в долгу. На этом все закончилось, между ними вклинились и развели по сторонам.

У меня в голове сразу сработал тревожный колокольчик. Черт побери, вряд ли кто-либо в своем уме и памяти по собственному почину станет заводить ссору с людьми великого посла к государю, грозя до предела осложнить встречу, если не сорвать ее. За такое как минимум могут и башки на плахе лишить. Если только этому «кому-либо» не было поручено специально устроить провокацию, под гарантию неприкосновенности либо незначительного формального наказания.

Интересно девки пляшут. Неужто сам государь поручил проверить гостей на «слабо»? Вряд ли, это было бы несусветной глупостью. Нет никакого смысла ставить под удар возможные выгодные отношения. Тогда кто? Получается, это сделал тот, кто видит в гостях какую-то для себя опасность. И этот человек – достаточно влиятельный, если отваживается гадить самому государю. Черт, вроде как логично, но на грани конспирологии.

Ну и как поступить?

С одной стороны, это явное оскорбление, тем более что оно было нанесено намеренно, а с другой – ради успеха миссии можно закрыть на это глаза, потому что формально оскорбили не меня. Но так тоже не очень ладно получается. Репутацию потерять легко, ее надо постоянно поддерживать. Если дать слабину, могут решить, что посольских можно безнаказанно обижать. Или чего хуже, подумают, что королю Наварры русский государь нужен гораздо больше, чем тот ему.

Н-да… в любом случае придется как-то реагировать. И как? Хотя… пусть все идет по законам жанра.

Я скорчил недовольную рожу и обратился к дьяку с воеводой:

– Вы все видели?

Фен без запинки отбарабанил перевод. С точно такой же мрачной физиономией, как у меня.

Курицын осторожно ответил:

– Княже, сие не более чем досадное недоразумение.

– Перепил, всяко бывает. – Воевода простодушно развел руками. – Ужо я ему не спущу, как протрезвеет.

– Это прямое оскорбление меня в лице моего оруженосца, – спокойно, с ноткой трагичности в голосе продолжил я. – Причем намеренное. Я перестаю видеть смысл в своей миссии. Думаю, государь Франциск поймет, когда получит объяснения произошедшего.

– Княже!!! – Лицо думного дьяка мертвенно побледнело. – Лиходея накажут за непотребство. Ручаюсь…

И в поиске поддержки скосил глаза на воеводу.

– Сейчас же прикажу заковать в кандалы стервеца! – Ярославский, изображая гнев, шарахнул ладонью по столу.

«Если я уеду обратно, в кандалах окажетесь вы, граждане-товарищи…» – про себя ухмыльнулся я.

– Приношу, княже, великие извинения за учиненное! – Дьяк засуетился и согнулся в поклоне.

– Хотя, – я вдруг отмяк лицом и улыбнулся, – не исключаю, что сие недоразумение и есть не более чем недоразумение…

– Так оно и есть, княже, так и есть, – встрял и активно закивал Курицын. – Дело молодое, дурное…

– А значит, пусть решат его между собой, – закончил я фразу, проигнорировав слова дьяка.

– Это как, княже? – озадачился Курицын.

– Поединком, – любезно подсказал я. – До смерти одного из поединщиков. У нас в Наварре так принято. Кстати, кто он? Мой оруженосец происходит из древнего дворянского рода и не может ставить себя вровень с простолюдином.

Я угадал, азиат оказался родовитым казанским татарином на службе у русского государя. Мало того, ближником царевича Мухаммеда-Эмина, изгнанного из Казани и обласканного Иваном Васильевичем. Очевидно, с перспективой вернуть его на престол, уже в качестве своего вассала.

Это в некоторой степени объяснило борзость Урака, так татарина звали, но, с другой стороны, еще больше все запутало. Какое дело этому самому Эмину до меня? Впрочем, разбираться будем потом.

– Достоин. Поединок состоится.

Признаюсь, ожидал, что воевода и дьяк радостно ухватятся за предложение, но они совершенно неожиданно принялись меня отговаривать. Мол, стервецу и так головы не сносить, а вдруг он моего человека поцарапает, государь разгневается, и так далее. Правда, быстро сдались, видимо, решив, что лучше будет умаслить строптивого фряжского посла. Но предупредили: ежели мой поединщик пострадает, с них взятки гладки.

– Вызови и убей его, – шепнул я Луиджи. – Справишься?

– Сир… – Ломбардец обиженно насупился. – Я ваш ученик.

– Вперед. И сделай это быстро, без лишней возни.

Формальности уладили очень быстро, Урак вызов принял и, как мне показалось, даже обрадовался ему.

Все вышли во двор.

Татарин обнажил саблю и, явно красуясь, играючи запустил ее веером с перебором в руках вокруг себя, а потом исполнил целую серию виртуозных вольтов в хорошем темпе. Даже непосвященному человеку стало бы ясно, что Урак – мастер рубки.