Великий Шёлковый путь. В тисках империи

– Конечно, есть! – Деметрий подзывает к себе жрицу, облаченную в прозрачную тунику: женщина кажется совершенно обнаженной. Она кивает мужчине и протягивает ему длинную палку, сделанную из древесины красноватого цвета.

– Эта палка из Индии, священное дерево удумбара. Она будет лежать между нами три ночи, чтобы привлечь добрые души для наших будущих детей! Но одно условие… Придется подождать эти три ночи! – Деметрий крутит палку в руках, словно это меч.

Чжан Цянь закашливается, глядя то на палку, то на Младу, которая стыдливо опускает глаза.

– Три ночи без удовольствия? Ты сможешь? – Родогуна не сводит глаз с полуобнаженной жрицы и нежно поглаживает Деметрия по бедру.

– Терпение… Это главное, чему я здесь научился, – Деметрий обнажает свои зубы в белоснежной улыбке, но быстро ее прячет, глядя на пиршество огня в мраморной чаше. Теперь озноб бьет его…

2

Солнце заходит через два часа, забирая с собой блики миллионов быстрых крыльев: нашествие бабочек заканчивается так же быстро, как и начинается. Свадьба перемещается в старинный дворец, чья каменная масса возвышается над жилыми районами Антиохии. Здесь все изобилие местных земель: лучшее вино плодоносных долин, мясные дары горных отар и бесчисленное множество разных фруктов. Гости слушают флейтистов и смеются над выступлением карликов-скоморохов. Деметрий закрывает глаза – ему хорошо, но он смертельно устал… Короткий сон прямо за столом, в вулкане непрекращающегося гвалта, резкий удар в бок, два взмаха век и ударная доза адреналина в крови… Деметрий резко поднимается и видит прямо перед собой Араша и Омид. Четверо тохаров затаскивают в зал до неприличия огромные оленьи рога. О таких гигантах Деметрий слышал в детстве – говорят, раньше они водились в изобилии, но рога хорошо спасают от волков и больших кошек, но не защищают от стрел…

– Мы рады, что вы решили посетить наше торжество! Это большая честь! – Родогуна кланяется гостям и сильно пинает Деметрия под столом, чтобы царь окончательно пришел в себя.

– Это царский подарок вам. Большерогий олень – тотем нашего народа. Только такие люди могут украшать ими свое жилище! – Омид кланяется в ответ, говорит она в тохарской манере: медленно, нелепо растягивая гласные.

– Говорят, они символизируют мужскую силу? – Деметрий едва сдерживает желание зевнуть, подходит к рогам и пробует их на прочность, работая длинными сильными пальцами.

– У «серебряных людей» власть держат женщины… Поэтому скорее женскую! – лицо Омид также непроницаемо, как свеже-выделанная конская кожа.

– Спасибо, что позволили стать вашими вассалами! Уверена, что следующий пир мы устроим в Нисе! – Родогуна с улыбкой заполняет образовавшуюся паузу, ловя напряженные взгляды тохарских воинов и еще раз учтиво кланяясь степным гостям.

– Да. Парфия обречена! – глаза Омид едва заметно сверкают, будто где-то внутри бьют две молнии: эта женщина стоит целого войска.

Араш ищет взгляд Заряны и находит его. Мужчина не стесняется при всех поклониться сарматской воительнице. Омид замечает это и тоже благодарит девушку, одаривая ее лаконичным кивком головы. Тохарская царица оборачивается в сторону двери и несколько раз хлопает в ладоши. В тишине после хаотичного шума ее хлопки кажутся ударами мечей по щитам. В зал заходят шесть могучих тохаров с обнаженными торсами – все похожи меж собой, словно близнецы.

– Еще один подарок – наша борьба. Она появилась во время северного исхода, когда нашим мужчинам приходилось бороться с медведями!

Омид делает отмашку рукой, заставляя своих подданных душить друг друга в крепких объятиях. Зал превращается в арену, посреди которой рвутся мышцы и ломаются конечности. Тохары борются настолько искренне и ожесточенно, что не каждый из гостей готов смотреть на побоище посреди трапезы.

– Не знаю… На Сицилии бойцы были половчее, – сильно захмелевший Сальвий делает глоток красного вина и играет мышцами, привлекая внимание местных дам.

– Так иди, Геракл! Или боишься? – Заряна доедает утиную ножку и бросает кость прямо в лоб Сальвию, заставляя соседей по столу округлить глаза.

– Я? Боюсь? Да забери тебя Аид! – нетрезвый Сальвий поднимает брошенную кость и перемалывает ее крупными белыми резцами.

Здоровяк поднимается, чуть не падает от накатившего хмеля, но быстро восстанавливает равновесие и выходит прямо в центр зала. Деметрий хочет остановить Сальвия, но Родогуна видит равнодушную ухмылку на лице Омид и жестом показывает своему мужу успокоиться.

– А кто со мной хочет? – Сальвий раскидывает руки, заставляя тохаров отлипнуть друг от друга и расступиться.

– Именно поэтому власть у нас принадлежит женщинам! – Омид кривится в улыбке. Родогуна понимает, почему женщина старается не улыбаться – часть ее лица парализована после смерти сына.

– Отличная шутка! Кто же с тобой поборется? Ты же Геракл! – Деметрий окончательно проснулся, выпил вина и теперь хоть сам готов выйти в центр зала. Нельзя!