Великий Шёлковый путь. В тисках империи

– Ты уже показал, ханец. Ты решил обмануть меня, скажу больше: ты воспользовался доверием близкого мне человека. За это полагается казнь, но я помиловал вас, более того, оказываю честь стать моими послами! Что тебе еще надо?

– Позволь попрощаться с Младой, – опустив глаза, негромко просит лан.

– Обойдешься! Да… – как будто вспоминает что-то важное Тарим. – Не забудь сказать, чтобы дали зерна и вина. Это как кровь и плоть земли… – с глумливой улыбкой оборачивается он к мрачному Арашу. – Так ведь Александр Великий говорил?

Араш, молча теребящий всклоченную бороду, натыкается на полный ненависти взгляд Ганя. В смущении он отворачивается. Тарим дает знак, что разговор окончен. Чжан Цянь и Гань молча садятся на лошадей и трогаются в сторону города, как вдруг их настигает насмешливый юношеский крик:

– Пропустил важное. Если у вас хватит ума перейти на сторону парфян – девушка умрет! Так что советую вернуться с ключами от города!

– Яйцо черепахи! – шипит, не оборачиваясь Гань.

3

Словно волк в клетке, Галикеш нервно мечется по дворцовой зале: от окна к трону, потом к двери и обратно к трону. Только что Сантухт принес новость о парламентариях, которые появились у городских ворот. Конечно, сатрап знал, что рано или поздно тохары придут, но плохие новости всегда застают врасплох, даже если их ждешь.

Наконец гирканец берет себя в руки.

– Говоришь, их двое и они не похожи на «серебряных людей»? Что делают?

– Ждут, – пожимает плечами Сантухт и глупо улыбается, чем вызывает приступ ярости у Галикеша.

– Что скалишься! Усилить охрану… А этого Геракла где носит?

– Так пьяный опять… – уже не улыбается Сантухт. – Его остановили в районе городских ворот. Нарядился в маску, песни орет…

– Отродье! – скрипит зубами Галикеш. – Где он сейчас?

– Их уже доставили во дворец! Его, шлюху и какого-то оборванца!

Галикеш морщится:

– Их-то зачем?

– Затем, что Геракл обещал проломить голову каждому, кто снимет с его друзей маски. Лично мне показалось это странным…

– И правда… – машинально соглашается Галикеш, думая о своем. – Ладно, к дэвам этих пьяниц, зови послов, и пусть Геракл будет. Не зря же по десять драхм плачу…

– Десять? – от удивления у Сантухта отваливается челюсть.

Галикеш, опомнившись, прикусывает язык.

– Десять, десять… Это ненадолго. Кому скажешь – глотку перережу! Понял меня?

Сантухт испуганно трясет головой и бросается в комнату охраны, где в ритуальных масках сидит нубиец со спутниками.

Сальвий шипит в ухо Заряны:

– Как они еще не обнаружили пропажу грека? Это случится вот-вот! Предлагаю сдать его!

– Трус! – холодно отвечает из-под маски воительница.

– Надо прорываться! – нервно реагирует на перепалку товарищей Деметрий.

– Кому? Тебе? – хмыкает Сальвий. – Ты хоть нож-то в руках удержишь?

– Геракл, ты нужен Галикешу. Срочно! – с порога приказывает Сантухт пирату, который при появлении постороннего резко «включает» пьяного.

– Зачем? Слушай, друг, скажи ему: голова трещит… И в другом месте тоже… – Сальвий похабно смеется, кивая на Заряну, но Сантухт холодно пресекает его ужимки:

– За это он платит тебе столько? Прибыли парламентеры. Город в опасности!

Скинув шутовской вид вместе с маской, чернокожий гигант преображается. Заряна и Деметрий встревоженно глядят ему вслед.

4

Добром сегодняшний день не закончится, понимает Сальвий, внимательно изучая из-за спинки трона с небрежно накинутой на нее волчьей шкурой незнакомцев. Это было понятно, когда он согласился на авантюру с маскарадом и побегом, а сейчас, когда он увидел лицо посла, окончательно приняло черты необратимости. Оно так похоже на лица моряков с корабля под «соломенными» парусами!

Черноволосый круглолицый человек в оборванном халате, носящем следы былой роскоши, говорит сухо и официально, но с сильным акцентом. Видно, что греческий язык он освоил совсем недавно. Его напарник, с ног до головы покрытый замысловатыми татуировками, сумрачно поглядывает вокруг из-под шапки жестких волос.

– …Посему царь Тарим требует безоговорочной капитуляции. Вашим воинам он позволит покинуть город, не складывая оружия… – речь посла окончательно возвращает Сальвия от собственных мыслей к действительности.

Галикеш безмятежно улыбается. Сальвий уже видел на его лице такую улыбку, и ничего хорошего просителям она не сулит.

– А еще, значит, зерна и вина… Я правильно понял? – переспрашивает сатрап.

– Да, господин! – почтительно кланяется Чжан Цянь.

Галикеш повторяет слова парламентария:

– Господин… Слушай, вы же не «серебряные люди». Какого вы племени?

– Я подданный императора Хань Уди, Сына Неба и владыки Срединного царства, мой товарищ из хуннской державы!

При слове «Хань» выражение лица Сальвия меняется. Он старается скрыть волнение, и речь Галикеша на миг ускользает от него.

– Я так понимаю, в тех краях рождаются бесстрашные люди, раз вы посмели предложить такое? – Галикеш встает и подходит к послам. – Или очень глупые!

– У юэчжей больше людей… Зачем лишняя кровь? – невозмутимо отвечает ханец.