Венедикт Ерофеев «Москва – Петушки», или The rest is silence

– Так вы все-таки веруете же в Новый Иерусалим?

– Верую, – твердо отвечал Раскольников…

– И-и-и в Бога веруете? Извините, что так любопытствую.

– Верую, – повторил Раскольников, поднимая глаза на Порфирия.

– И-и в воскресение Лазаря веруете?

– Ве-верую. Зачем вам все это?

– Буквально веруете?

– Буквально[101].

«Евангелие от Иоанна» цитируется еще один раз в тяжелой сцене разговора в комнатушке Сони, третьего персонажа, с которым (через «царицу») связан герой «Москвы – Петушков»:

– Где тут про Лазаря? – спросил он вдруг.

Соня упорно молчала и не отвечала. Она стояла немного боком к столу.

– Про воскресение Лазаря где? Отыщи мне, Соня.

Она искоса глянула на него.

– Не там смотрите… в четвертом евангелии… – сурово прошептала она, не подвигаясь к нему.

– Найди и прочти мне, – сказал он, сел, облокотился на стол, подпер рукою голову и угрюмо уставился, приготовившись слушать[102]

.

Евангельские черты проступают во всем облике маленькой женщины, ставшей проституткой в силу ужасных жизненных обстоятельств. В первом же рассказе ее отца возникает образ распятой. Потрясенный Раскольников называет ее жизнь Голгофой. Придя впервые с промысла, Соня молча с головой укутывается в старый платок: мертвое тело оборачивается плащаницей. Недаром место из рассказа о воскресении Лазаря, где написано, что он был обвит «…по рукам и ногам погребальными пеленами, и лицо его обвязано было платком», – Соня прочла: «…как будто в очию сама видела»[103]. Соня – дух, убитое, уродливо загубленное тело. Взяв ее за руку, Раскольников замечает: «Вон какая у вас рука! Совсем прозрачная. Пальцы, как у мертвой». Единственно, чем она жива, – любовь к ближним и Бог. Поэтому на желчный вопрос Раскольникова «А тебе Бог что за это делает?» Соня отвечает строго, гневно, по-детски, с юродивой бессвязностью: «Все делает!» «Ты на себя руки наложила!» – говорит ей Раскольников с чувством родства и доверия к испытавшей[104]. Для Сони встреча с несчастным убийцей означает надежду на возрождение в сострадании, нежности и заботе. Для Раскольникова – воскресение в любви, поиск земного дома и гармонии, к которым он может возвратиться из страшного надуманного хаоса.

«Мы – дрожащие твари» – отталкивается Веничка от теории Раскольникова (157). Возможно, эта цитата – двойная, и имеется одновременно в виду стихотворение Блока, близкое мироощущению героя «Москвы – Петушков»:

Я – тварь дрожащая. Лучами

Озарены, коснеют сны.Перед Твоими глубинамиМои ничтожны глубины.Не знаешь Ты, какие целиТаишь в глубинах Роз Твоих,Какие ангелы взлетели,Кто у преддверия затих…В тебе таятся в ожиданьи

Великий свет и злая тьма –Разгадка всякого познаньяИ бред великого ума[105].

Не помышляющий о богоборчестве В. Е. хочет верить глубоко и цельно. Он любит, любим и «воскрешен» любимой. Но будущее – разлука и гибель: «А она – молча потянула мне шиш» (151). Богоборец – сам мир Кремля, в котором путешествует герой. Мир тирании и диктатуры, претендующей заменить собой непознаваемый и неизбывный мировой порядок. Страшное самоистребление живущего возле кремлевских стен героя – единственная найденная возможность доказать, что нет цены, которую не заплатит живой человек, чтобы сохранить душу и Бога, не став «дрожащей тварью» под рубиновыми звездами.

* * *

Отталкивание от мира, внутренний мистический настрой – ключевые моменты связи героя «Москвы – Петушков» с одним из самых сложных образов Достоевского – Иваном Карамазовым. Последний дважды цитируется в «поэме»:

1) Не Бога я не принимаю, Алеша, а только билет ему почтительнейше возвращаю[106].