Вещие сестрички

Фургоны медленно катились по извилистым дорогам к очередному городку, чье название артисты никак не могли припомнить. Зимнее солнце низко висело над влажными капустными полями равнин Сто, а скрип колес в туманной тишине казался непривычно громким.

Хьюэл сидел в последнем фургоне, свесив через борт короткие ножки.

Витоллер доверил ему обучение Томджона.

– Ты лучше в этом разбираешься, – сказал импресарио и с присущим ему тактом прибавил: – Вдобавок вы примерно одного роста.

Гном старался изо всех сил, но ничего не получалось.

– Яблоко, – повторил он, показывая малышу фрукт.

Томджон лишь ухмыльнулся. Ему почти сравнялось три года, но он до сих пор не вымолвил ни единого понятного окружающим слова. Хьюэл уже начал подозревать ведьм в нехорошем.

– Но он вроде вполне смышленый, – подала голос госпожа Витоллер, что сидела внутри фургона и штопала кольчугу. – Понимает, что есть что. Выполняет что говорят. Еще бы сам говорить научился, – тихо заключила она, потрепав малыша по щеке.

Хьюэл вручил яблоко Томджону, и тот с серьезным видом принял угощение.

– Как по мне, ведьмы сыграли с вами шутку, миссис, – заявил гном. – Ну знаете, подменыши и все такое. Они частенько этим промышляли. Моя прапрабабка сказывала, что и нашему племени однажды досталось. Раз феи подменили гнома на человека. Мы и понятия не имели, пока он не вытянулся и не стал биться обо все головой. Говорят…

Сей плод, гласят, пленяет взор,Как чудо мира. А по мнеВерней похож на сердце человека.Увы, под гладкой алой кожуройТаиться может червь и прочие изъяны.Как бы тебя наружность ярко ни слепила —Ты надкуси, узришь, наскольковнутренность прогнила.

Оба взрослых развернулись и уставились на Томджона. Мальчишка кивнул им и продолжил жевать яблоко.

– Это же монолог Червя из «Тирана», – прошептал Хьюэл. Обычное красноречие временно покинуло гнома. – Да чтоб меня.

– Но он же в точности копирует…

– Я за Витоллером, – сказал Хьюэл, спрыгнул с борта и побежал по замерзшей грязи в начало вереницы. Импресарио что-то фальшиво насвистывал – и да, опять разгуливал.

– Чего тебе, б'зугда-зьяра[8], – весело крикнул он.

– Идем скорее! Он говорит!

– Говорит?

Хьюэл аж подпрыгивал от волнения.

– Он цитирует! – воскликнул гном. – Идем же! Он говорит совсем как…

– Я? – переспросил Витоллер несколько минут спустя, когда фургоны отогнали в рощицу голых деревьев на обочине. – Я что, правда так говорю?

– Да, – хором откликнулась труппа.

Юный Вилликинс, что специализировался на женских ролях, слегка ткнул Томджона, который стоял на перевернутой бочке посреди поляны.

– Эй, парень, а знаешь мой монолог из «Развлеки себя сам»?

Томджон кивнул.

– Нет, говорю вам, нет, не умер тот, кто здесь лежит под камнем. Ведь если б только Смерть мог услыхать…

Взрослые сидели в благоговейном молчании, пока туман катил свои бесконечные волны по влажным полям, а красный шар солнца плыл по небу. К тому моменту, когда мальчик закончил монолог, по лицу Хьюэла вовсю струились жаркие слезы.

– Клянусь всеми богами, а я, видать, был в ударе, когда это сочинял. – И гном шумно высморкался.

– Я что, правда так говорю? – уточнил побледневший Вилликинс.

Витоллер мягко потрепал его по плечу.

– Умел бы ты так, малыш, не торчал бы по уши в грязи посреди богом забытого поля да не заваривал бы чай из мороженой капусты. – И хлопнул в ладоши. – Хватит, хватит, – заявил импресарио. Дыхание облачками пара вырывалось из его рта в морозном воздухе. – Ну-ка все за работу. Нам надо попасть за стены Сто Лат к закату.

Когда очнувшиеся актеры, ворча, потянулись обратно к фургонам, Витоллер поманил гнома и обнял того за плечи – вернее, вокруг макушки.

– Ну? Говорят, вы доки по части магии. Как ты это провернул?

– Да он все время у сцены крутится, хозяин. Разумеется, понахватался, – уклончиво ответил Хьюэл.

Витоллер склонился к гному.

– Ты сам-то в это веришь?

– Я верю, что услышал голос, который взял мои дрянные стихи, облагородил их и запустил мне через уши прямиком в сердце, – просто ответил Хьюэл. – Верю, что этот голос проник за неуклюжую оболочку слов и озвучил то, что я и задумывал, просто не имел таланта выразить. Кто знает подобные чары? – Гном бесстрастно посмотрел в лицо Витоллера. – Может, он унаследовал это от своего отца.

– Но…

– И кто знает, на что способны ведьмы? – прибавил гном.

Госпожа Витоллер вложила свою ладонь в руку мужа, а когда тот вскочил, смущенный и сердитый, мягко поцеловала его в шею.

– Не изводи себя. Разве это не чудесно? Твой сын произнес первое слово.

* * *

Настала весна, а бывший король Веренс все еще не мог свыкнуться со своим нынешним существованием. Он бесконечно бродил по замку, ища лазейку, как бы вырваться из плена древних камней.

А заодно старался держаться подальше от других призраков.