Ветер плодородия. Владивосток

Россия не увидит мира, она все глубже и глубже будет засасываться в Азию и губить своих сыновей, доверчивых и поэтому смертельно опасных для нас. Мы не пожалеем их. Россия растает в Азии. Хотя Пальмерстону недолго осталось, но Дизраэли отомстит за него, этот выкрест будет еще жестче. Дизраэли — неприятель и соперник, консерватор по вывеске, против Пальмерстона, но тут он возьмет эту политику Пама с новой силой, ради наших с ним соединенных целей. Начнутся события новых времен, и Россия дрогнет.

«Ах, вы желаете Тихий океан? Мы разобьем ваши тихоокеанские мечты о сближении с Америкой и о развитии вашей Сибири. Русское правительство всегда глупо, — с презреньем думал премьер-министр. — Оно охотно втягивается в кровавую резню с турками и с кем угодно ради отвлеченной идеи».

Оно не заинтересовано в торговле, оно служит религии, которую само выдумало, оно кормится насильными поборами, отнимая все у крестьян. А Тихий океан она заберет по своей глупой амбиции ради престижа и желания не пускать, если запахнет британским духом.

Причина вмешательства русских в Китае может быть весьма глубока. Сведения о перевозках оружия в Китай из России приходили давно. Константиновские либералы, как их называют русские эмигранты и поляки. — опасные враги. Они хотят в будущем пробудить к жизни Сибирь, поставить порты на Тихом океане и заселить удобные земли. Этому даже русские лондонские эмигранты сочувствуют.

Петербург намерен создать из Сибири свою Америку, тогда Сибирь будет неразрывно привязана к империи. Это их старая мечта — создать Америку, которая была бы у них в кармане или плясала под их дудку. Противники петербургской монархии, нигилисты и наши эмигранты, каждый из своих соображений сочувствуют освоителям Сибири, они захлебываются от восторга, когда там удается совершить новое открытие, желают взять власть в руки и надеются, что в Сибири обретут новый мир. Но нигилисты и Герцен не у дел. Бодливой корове бог рогов не дает.

Довольно полякам жить у нас, играть на скрипках и даром есть наш хлеб. Пора от пьяных речей им переходить к делу. Между Пальмерстоном и польской эмиграцией есть свои люди и для него, и для поляков.

Глава 18

ПАЛЬМЕРСТОН И ЭЛГИН

— Но зачем мне 35 тысяч солдат, — спросил Элгин и, продолжая, сетовал: — 35 тысяч! Сколько холерных и тифозных! Сколько госпитальных судов! Сколько будет насилия! Уследить невозможно. Надо знать Китай. Там даже 5 тысяч будут введены в бой. Зачем сооружать такую гигантскую экспедицию, которая никогда себя не оправдает?

— В Восточной Сибири у наместника 25 тысяч казаков и солдат, — отвечал Пальмерстон. — Вы должны располагать равной силой, и не пятью тысячами, а на пять тысяч большим количеством сухопутных войск и сильным флотом в том составе, о котором мы говорили. У вас должно быть 35 тысяч. Из Сингапура я получаю известия, что в Китайском море все время проходят русские паровые крейсера, вооруженные современной артиллерией. Ангел этого нового флота тем временем отдыхает и купается на Вайте и как родственник королевы Виктории принят в Осборне и дружит с принцем Альбертом. Константин был в Англии, старался объяснить миролюбие России, невинно смотрел в глаза и твердо выражал дружбу англичанам. Он был здесь с оливковой ветвью и мечтами о будущем. Но мы будем обрезать им все пути и при случае бить их превосходящими силами.

— У нас нет с ними войны, — ответил Элгин, но сам понимал, что для Пальмерстона это не довод. Генералы и адмиралы, конечно, обрадуются.

Элгин не намеревался спорить, и разговор быстро вернулся к главному делу — заключению договора с Китаем, к утверждению наших прав, а, значит, и к отношениям с Францией. Прошлогодний скандал у крепости Дагу должен быть стерт в памяти и заглушен в истории соединенными усилиями союзников. Но большой флот, примерно двести кораблей, тридцать тысяч англичан при поддержке французов подойдут к китайским берегам, к устьям Хуанхэ. Тень от этой атлетической фигуры Геркулеса через Китай падет далеко на север.

Умелые шпионы стараются подать сведения, которых от них ждут, сообщают не то, что есть, а что в угоду было бы их нанявшему. Китайцы особенно мастеровиты по этой части, тем более что в такой огромной стране их проверить невозможно. Они же отлично работают, если чувствуют над собой крепкую руку. Элгин знал, что убийства, как грабежи, неизбежны. Но грабежей должно быть как можно меньше, как и убийств. Огромные побоища с истреблением бесчисленного числа врагов — это лишь признак глупости, консервативного мышления полководцев феодальных времен. Удар должен наноситься туда, где нервные центры, победа достигается малыми жертвами, запрещением грабежей, убийств и мести. А Пальмерстон навязывает ему большую войну с Китаем.