Вирус турбулентности. Сборник рассказов

– …Сплетничаем, дела делаем, в жилетку плачемся. Если мы ещё и спать вместе будем – всё полетит в тар-тарары.

– Зачем паника?

– Если бы. Это гнусная реальность.

– Нам хорошо вместе – доказательств не требуется. Разве этого мало?

– Да, пока нам хорошо. Мы отлично ладим. Но ночью ты влезешь мне в душу, вьешься в печёнки; я буду бредить твоим именем и сходить с ума, – тебе это нужно?

– Нет.

– И мне нет. У тебя прекрасная семья и отлаженная жизнь. А для удовольствия выбери что-нибудь полегче.

– Что значит полегче?

– С кем не нужно объясняться.

– Плавали – скучно. Те, кого я хочу, не хотят меня, а те, кто хотят, мне не нужны.

Мы же с тобой из одного теста. А семья… Не переживай. Ничего не изменится. Тебя просто не пустят дальше.

– Ах, не пустят… Всё просчитал. Значит, ты хочешь и на ёлку сесть, и попку не уколоть.

– А ты чего хочешь?

– Банально: звёзд с небес.

– И мотаешься за ними на речки с кем ни попадя.

– С этими « не попадя» не надо выворачиваться наизнанку. Просто красивый отдых. Установка на вымысел. Уговор на иллюзию. Праздник кончился – и мы разбежались.

– Я предлагаю другое?

– Иллюзию? Шутишь? Да мы не врём друг другу лет сто.

– Обязательно врать? Если правду – ты сама этого хочешь.

– Да, но про ёлку и попку я хорошо помню: мне опять достанется прокуренная кухня и мокрая подушка.

– А проще нельзя?

– На праздник нужно тратиться. Эмоциями или деньгами. Ты же привык оставаться при своём.

– Ты тоже не сильно расходуешься.

– Откуда ты знаешь? Хочешь на их место? Давай! Давай, копи деньги: на цветы, развлечения, подарки. Подъезжай с праздником – отдохнём. Только без умных разговоров и вопросов: как ты? чего глаза такие грустные? Не надо спрашивать! Удиви! И запомни: я должна быть лучшая! Солнце! Принцесса на горошине!

– А тебя это устраивает.

– Более чем.

– Знаешь, как это всегда называлось?

– Знаю. Но это честнее, чем искать кнопки, а потом получать удовольствие нахаляву.

– Ну-у-у…

– «Я её удовлетворил, и она утопила меня в слезах благодарности». Хочешь на мне сэкономить? На обаянии проехать?

– Не надо играть в стервозность.

– Я хочу с тобой рассчитаться, – она дёргала ручку двери, но дверь не открывалась. Он протянул руку и поднял кнопку. Она перестала метаться. Заблудившийся дождь, сыпанув на крышу горсть металлических шариков, прекратился так же неожиданно, как и начался.

Он взял из бардачка пузырёк, позвенел и протянул ей крышку :

– Пей.

Она вылила в себя мутную жидкость и вернула стаканчик.

– Я тебя обидел? Извини.

– Дурак. Я переживу. Мне тебя жалко. Ты теряешь людей. Наверно, их у тебя слишком много. Но ты найдёшь замену…

– Замолчи.

– Прости, я не должна была этого говорить… Даже если небо рухнет… – дверь дёргали снаружи. К запотевшим стёклам липли яркие пакеты.

– Ух, холодно, однако. Смотрите, кто пришёл, – в салон влезла ушастая мягкая морда.

– Страшный сон. Андрюша! Сильно замёрз?

– Есть маленько.

– Возьми мой свитер, пойдём пешком.

– Иди сюда. Я понесу тебя к звёздам… Макс, давай, увидимся. Добро оставь пока у себя.

– Давай.

 Машина дала задний ход. С заднего сиденья полетели свёртки. Макс обернулся. Из рассыпавшихся апельсинов на него смотрело трогательное мокрое существо.

– – – – – -

Разговор. памяти…

Пока ты ходишь на работу,

Мой мир идёт до поворота,

В тот миг, когда ты входишь в дом,

Он исчезает за углом.

– Сколько лет она прожила?

– Сколько лет? Сейчас посчитаем. Ну, смотри: от девяносто второго – восемь, и по сорок первый…

– Сорок девять?

– Выходит так.

– А от чего умерла?

С каждым вопросом напряжение росло проглоченным резиновый мячиком, наливалось тяжестью, прижимая Катю к дивану. В голове стучал колокол; глаза не видели спиц в руках. Тело застыло; пальцы занемели.

Почему этот разговор так задевал её? Будто не о чьей-то прожитой жизни шла речь, а выносилась на суд посмертно её собственная. И нужно было обязательно её оправдать, затем чтоб встать … и идти дальше.

А Олег всё ходил и ходил вдоль дивана, уверенно и твёрдо ступая по единственной не скрипящей половице. Поставленный многолетней привычкой не принимать возражения голос накатывал откуда-то сверху волна за волной – ни спрятаться, ни увернуться.

Катя малодушно закрыла глаза. Продолжать разговор ей не хотелось. Она заранее знала, что, доведённый до конца, он неизбежно на долгое время, как бы не на годы, поселит между ними неприязнь. Иное видение мира для Олега было априори неправильным; мнение аргументировалось несметным количеством поглощённого научного, художественного и сакрального знания. Сопротивление изначально выглядело смешным. Выбора как всегда не было – повергнутой назначалась она. Оставалось лишь побороться за право пасть смертью храбрых, до последней капли крови защищая…, только не стать жертвой.

От жертвенности её в последнее время мутило. А, может, от ожидаемой беременности. Вспомнив об этом, Катя подумала, что в её интересах как-то отыскать компромисс – третье, не предполагаемое обоими ранее, решение. Как из двух разных жизней таинством любви получается третья, новая, не похожая ни на что бывшее ранее…