Вирус турбулентности. Сборник рассказов

Её явно заносило соответственно положению. Она встрепенулась. В доме стояла гробовая тишина. Олег стоял прямо перед ней, демонстративно ссутулив крепкие плечи:

– Я с кем разговариваю? Ну не хочешь отвечать, так и скажи, я своими делами займусь. Я время своё теряю, его у меня и так нет.

Кате стало неловко: действительно, на работу не ходит, сидит дома. Руки всё время заняты, а голова свободна – о чём только не думает. А поделиться как хочется! Покопаться вместе с кем-нибудь сначала в своей куче впечатлений, потом в его – наслаждение! Да, как сказала одна несовершеннолетняя поп-звезда: «Мои аэрогенные зоны находятся в голове». Хорошо сказала. Мои, видимо, там же.

– Ты что издеваешься? Хоть помычи в ответ, головой помаши, что слышишь. Мы разговариваем или что? Я понимаю, что вы особенные, но уж позвольте помешать вашим бесценным размышлениям. Мне всё-таки хотелось бы услышать ответ на свой вопрос.

– Зачем ты так. Я просто задумалась.

– Ну-ну, мысли как дельфины…, что с тебя возьмешь.

– Слушай, – вдруг обрадовалась она, вспомнив интересное, – нам на психологии сказали, что на Западе, в Германии, кажется, шизофрению перестали считать болезнью. Просто вариант нормы – Катя сияла как одаренная рублём. Олег напрягся.

– Ну и что?

– Да нет, ничего, просто здорово, что люди решаются отказаться от самого дорогого – от нормы. Решаются усомниться в себе, признавая за инакомыслящими возможность видеть истину, хотя бы равноправную с их собственной.

Олег скривился, точно откушенный с вожделением кусок отдавал тухлятиной:

– Это ты о чём опять? Пальцы веером: мы не такие как все. Потолок только не поцарапай.

– Причём здесь я. Я ведь не об этом.

– Да ты себя послушай – только «я» да «я». У тебя каждое предложение с «я» начинается.

Оба замолчали. Катя старалась не вникать сейчас особенно в смысл его слов, только взять информацию, нужную для продолжения разговора. И всё же не удержалась:

– Все же разные. Это мое мнение: как я думаю, как я вижу, – не могу же я при этом говорить «мы».

– Ну вот, опять «я», в одном предложении целых четыре, – он даже потряс для наглядности растопыренными пальцами у неё перед носом.

Катя надулась.

Стало слышно, как на дороге у дома разворачивается, визжа и шлёпая грязью грузовик. Углом комната подпирала перекрёсток накатанных в сухую погоду первобытных дорог; сейчас же оба окна её любовались пересыпанным гравием месивом в тёмной гамме. Гравий стряхивали грузовики, возящие его на строительство дамбы. Вот и сейчас очередной настырный трудяга времён Очакова и покорения Крыма, завалившись на левый бок, щедро высыпал в гуталиновую лужу весёлые камушки, отчаянно рыча и перемешивая задними колёсами грязь.

«Если бы это было молоко, то к вечеру мы бы снимали масло», – подумала Катя. Она мало что понимала в сельском хозяйстве, но шоколадные брусочки в алюминиевой фольге при лунном свете выглядели более чем романтично.

– Да не хохлись ты, – примиряюще убавил громкость и обороты Олег. – И не отворачивайся, когда с тобой разговаривают. Я тоже могу отвернуться. Меня твоё раздутое Эго, честно говоря, уже достало. Если разговариваем, давай разговаривать. А то дело опять кончится слезами и соплями.

Грузовик, сплюнув, выскочил, наконец, на твёрдую землю и, покачивая бортами, с достоинством пополз дальше.

– Катюш, ты пойми, – ласково улыбнулся муж и, присев на корточки, погладил её по голове, если я тебе не скажу, тебе ведь никто не скажет. Будут льстить: ах, ты такая, ты такая! Если любишь, нужно говорить правду.

По сюжету полагалось смотреть в глаза коленопреклоненному рыцарю, но за окном было уютней. Кате хотелось выбраться на свежий воздух: изысканный коктейль из любви, правды, слёз и соплей оказался слишком крепким для её слабого серого вещества. Оттого, наверно, невпопад шмыгнув носом, жалобно протянула:

– За что ты меня обижаешь? Никто меня так не обижает – ни друзья, ни те, с кем мы вообще не сходимся…

– Да, но никто из них и не спит с тобой каждый день. Согласись?

Катя не нашла, что ответить. Смутившись, проглотила невостребованную по неуместности детскую доверчивость, а подкинутая задача живо оформилась бесстрастным «дано»: во сне человек полностью беззащитен, и спокойно спать можно лишь рядом с тем, кому доверяешь. Что ж, подумать стоит. «Для умного человека любая глупость является поводом для размышления» – мужнина копилка афоризмов её всегда выручала.