Владимир Шаров: по ту сторону истории

Этот мотив непосредственно связан с мотивом избранности, поскольку именно страдание и даже, как Шаров пишет, «самоистребление народа» являются важнейшими условиями Спасения в контексте апокалиптического милленаризма. Так, в «До и во время» уже упомянутая группа «Эвро» рассматривает гениальность, необходимую для революции, как заразную душевную болезнь, вызывающую эпидемию:

Эта эпидемия (позже ее станут именовать революцией), разрушив общество до основания, проведя его через немыслимые бедствия, горе, страдания, перемешав все, что в нем есть, так, что ни один, даже самый обычный человек не проживет свою жизнь, как рассчитывал, приведет к массовому выбросу гениев (прогноз «Эвро» впоследствии оправдался – численность гениев в революцию действительно увеличилась во много раз, однако голод, холод, испанка, тиф, холера, смерти на фронтах Гражданской войны, массовые расстрелы и еще более массовое бегство гениев за границу, конечно, скорректировали цифры), что и позволит России стать во главе сил добра149

.

И далее один из персонажей говорит:

Люди должны пройти через немыслимые страдания, иначе им не очиститься и не воскреснуть. Бедствия и горе должны свести их с ума, свести всех, до последнего человека, только тогда они наконец порвут с прошлой жизнью, откажутся от нее и их души освободятся. Мы будем так переполнены свободой, что как бы ни были малы способности любого из нас, он сделается гением и как гений откроется Богу. Впервые человек увидит Его истинное величие и красоту, совершенство созданного Им мира и, увидев, вернется к Господу150

.

Этот мотив, в той или иной степени возникая почти во всех романах Шарова, достигает апофеоза в последнем – в «Царстве Агамемнона». Его главный герой, священник и писатель Жестовский, без колебаний сотрудничает с НКВД, пишет доносы на всех окружающих, не исключая и родную дочь: «…и в лагере доносил на людей, и на следствии сдавал их по первому требованию, то есть просто всегда и всех предавал, больше того, очень многих из тех, на кого он дал показания, не стало в самое короткое время. Но вел он себя так, будто это правильно, будто иначе и быть не может, потому что он их не закладывает – в жертву приносит. И эта жертва всем нам, в том числе и погибшим, необходима»151. Мотивировка его поведения чисто теологическая: