Властелин Колец

— Друзья мои, — сказал он, — и вы, люди этого города и западных стран! Произошли события славные, но прискорбные. Будем ли мы рыдать или радоваться? Сверх самых смелых надежд полководец наших врагов уничтожен, и вы слышали отзвук его последнего отчаяния. Но он не ушёл, не причинив скорби и горькой потери, которую я мог бы предотвратить, если бы не безумие Денетора. Ибо и это оказалось в досягаемости Врага! Увы! Но теперь я понимаю, каким образом его воле удалось проникнуть в самое сердце Города.

Хотя Правители и полагали, что это тайна, хранимая только ими, я уже давно догадывался, что здесь, в Белой Башне, хранился по крайней мере один из Семи Смотровых Камней. В дни своей мудрости Денетор не отваживался использовать его, чтобы бросить вызов Саурону, зная пределы собственной силы. Но мудрость его пошла на убыль, и я боюсь, что, когда возросла опасность, грозившая его королевству, он посмотрел в Камень и был обманут: полагаю, слишком часто с тех пор, как ушёл Боромир. Он был слишком силён, чтобы подчиниться воле Чёрного Властелина, но, тем не менее, видел лишь то, что Чёрный Властелин разрешал ему увидеть. Без сомнения, полученные им сведения часто оказывались весьма полезны, однако лицезрение явленной ему великой мощи Мордора питало отчаяние в сердце Денетора, пока, наконец, не побороло его разум.

— Теперь я понял, что казалось мне таким странным! — сказал Пин, содрогаясь при воспоминании. — Владыка вышел из комнаты, где лежал Фарамир, а когда он ввергнулся, я впервые подумал, что он изменился: он выглядел старым и сломленным.

— В тот самый час, когда Фарамира принесли в Башню, многие из нас видели странный свет в самой верхней комнате, — добавил Берегонд. — Но мы видели этот свет и прежде, и в Городе давно ходил слух, что Владыка иногда вступает в мысленную борьбу с Врагом.

— Увы! Значит, моя догадка верна, — сказал Гэндальф. — Вот так воля Саурона и проникла в Минас Тирит, и так я был задержан здесь. И я всё ещё вынужден здесь оставаться, потому что вскоре у меня появятся другие заботы, не только о Фарамире.

Сейчас я должен спуститься навстречу тем, кто идёт. Я видел на поле то, что сильно огорчило моё сердце, но может произойти ещё большее горе. Идём со мной, Пин! А ты, Берегонд, обязан вернуться в Цитадель и сообщить начальнику Стражи обо всём, что произошло. Боюсь, что его долг — отчислить тебя из Стражи, но скажи ему, что, если я могу советовать в этом вопросе, тебя следует послать в Лечебницы охранять твоего капитана, ухаживать за ним и находиться при нём, когда он проснётся… если это произойдёт. Потому что он избежал костра благодаря тебе. Ступай! Я скоро вернусь.

С этими словами Гэндальф повернулся и пошёл с Пином по направлению к Нижнему Городу. И пока они торопились туда, ветер принёс серый дождь, и огни пожаров приникли, и густой дым поднялся перед ними.

Глава VIII

Лечебницы

Когда Мерри приблизился к разрушенным воротам Минас Тирита, туман стоял в его глазах от слёз и усталости. Он мало обращал внимания на обломки и резню, творившуюся вокруг. Огонь, гарь и дым висели в воздухе, потому что много орудий горело или было сброшено в огненные ямы, как и многие убитые тоже; тут и там валялись трупы громадных южных чудовищ, полу-обгорелые, забитые камнями или застреленные через глаза доблестными лучниками Мортонда. Ливень к этому времени прекратился, и наверху сияло солнце, но весь Нижний Город был ещё окутан чадом.

Люди с трудом пробирались через обломки войны, и теперь навстречу им из Ворот показалось несколько покойных носилок. Эовин бережно положили на мягкие подушки, а тело герцога закрыли большим покрывалом из золотой парчи и понесли вокруг него факелы, пламя которых, бледное в утреннем свете, трепетало на ветру.

Так Теоден и Эовин вступили в Город Гондора, и все видевшие их склоняли головы и кланялись; и они прошли сквозь дым и пепел сожжённого круга и двинулись дальше вверх вдоль каменных улиц. Мерри этот подъём казался длинною в век, бессмысленный путь в отвратительном сне, который всё тянется и тянется к какому-то смутному концу, который никак не удавалось припомнить.

Постепенно факелы перед ним замигали и исчезли, и дальше он брёл в темноте с единственной мыслью: "Это туннель в могилу, где мы и останемся навеки". Но внезапно в его сон ворвался живой голос:

— Мерри, наконец-то! Слава богу, я нашёл тебя!

Он поднял взгляд, и туман перед его глазами немного рассеялся. Тут был Пин! Они стояли лицом к лицу в узком переулке, который был пуст. Мерри протёр глаза.

— Где герцог? — спросил он. — И Эовин?

Тут он пошатнулся, сел на ступеньку перед какой-то дверью и по его щекам опять покатились слёзы.

— Они поднялись в Цитадель, — сказал Пин. — Наверное, ты заснул прямо на ходу и свернул не туда. Когда мы увидели, что тебя нет с ними, Гэндальф отправил меня на розыски. Бедный старина Мерри! Как я рад видеть тебя снова! Но ты вымотался, и я не хочу надоедать тебе болтовнёй. Только скажи мне, ты ранен или, может, ушиблен?