Властелин Колец

— Не будем стоять перед дверью, ибо время не ждёт. Войдёмте! Потому что только в появлении Арагорна осталась надежда для больных, лежащих в этом доме. Мудрая гондорка Иорет сказала: "Руки короля — руки целителя, и так может быть узнан истинный король".

Тогда Арагорн вошёл первым, остальные последовали за ним. У дверей были два стража в одеждах Цитадели: один высокий, другой ростом с мальчика, который, увидев входящих, удивлённо и радостно закричал:

— Бродяжник! Вот здорово! Знаешь, я ведь догадался, что это ты на чёрных кораблях. Но они все орали "Корсары!" и не слушали меня. Как тебе это удалось?

Арагорн рассмеялся и взял хоббита за руку.

— Превосходная встреча! — сказал он. — Но сейчас совсем не время для дорожных рассказов.

А Имрагил тихонько спросил у Эомира:

— Мы что же, должны так обращаться к нашему королю? Но, может быть, он примет корону под каким-нибудь другим именем?!

Арагорн, услышавший его, повернулся и сказал:

— Истинно так, потому что на высоком языке древности я Элессар, Эльфийский Камень, и Энвиниатар, Обновитель. — И он приподнял лежащий на его груди зелёный камень. — Но Бродяжник будет именем моего дома, если он когда-либо будет основан. На высоком языке это будет звучать не так плохо, и Телконтаром буду зваться я и все мои потомки.

С этими словами он вошёл в Лечебницы, и, пока они шли к комнатам, в которых ухаживали за больными, Гэндальф поведал о деяниях Эовин и Мериардока.

— Ибо, — пояснил он, — я долго стоял рядом с ними, и сначала они много говорили в своём сне, прежде чем погрузились в губительную тьму. Кроме того, мне дано видеть многое, что совершается вдали.

Сначала Арагорн пошёл к Фарамиру, затем к госпоже Эовин и, наконец, к Мерри. Взглянув на лица больных и увидев их раны, он вздохнул.

— Тут понадобится вся сила, данная мне, и всё мое искусство, — сказал он. — Если бы здесь был Элронд! Поскольку нет в нашем роду никого старше и могущественнее его.

Эомир, видя его усталость и огорчение, заметил:

— Быть может, ты отдохнёшь сперва или, по крайней мере, поешь немного?

Но Арагорн ответил:

— Нет, так как для этих троих время истекает, и особенно быстро для Фарамира. Откладывать нельзя.

Потом он позвал Иорет и спросил:

— Есть ли у вас в этом доме запасы целебных трав?

— Да, господин, — ответила она, — но недостаточные, по моему мнению, для всех, кому они могут понадобиться. И между тем я определённо не знаю, где мы достанем ещё, потому что всё идёт не так, как следует, в эти страшные дни с огнями и пожарами, и так мало пареньков, которые бегают по поручениям, и все пути перекрыты. И ни один воз не приходил на рынок из Лоссарнаха бог знает сколько времени! Но с тем, что у нас есть, мы делаем в этом доме всё, что можем, о чём, я уверена, ваше величество охотно узнает.

— Об этом я буду судить, когда увижу, — сказал Арагорн. — Но тут недостаёт ещё одной вещи, а именно, времени для разговоров. У вас есть ацелас?

— Определённо я не знаю, господин, — ответила она. — По крайней мере, не под этим именем. Я схожу спросить знатока трав: он знает все старые названия.

— Её зовут также королевским листом, — сказал Арагорн, — и, может быть, вы знаете её под этим именем, потому что в эти поздние дни селяне называют её именно так.

— Ах, это! — отозвалась Иорет. — Что ж, если ваша светлость назвали бы её так сразу, я могла бы ответить вам. Нет, определённо, её у нас нет. Как же так, я никогда не слышала, что она обладает большой силой, и я так часто говорила моим сёстрам, когда мы проходили сквозь заросли этой травы в лесах. "Королевский лист! — говорила я. — Вот непонятное имя, и меня удивляет, почему её зовут так, потому что, если б я была королём, в моих садах были бы растения поярче". Однако когда её растираешь, она ароматно пахнет, правда? Если "ароматно" подходящее слово; быть может, "целебно" ближе.

— Именно целебно, — сказал Арагорн. — И сейчас, дама, если вы любите господина Фарамира, бегите так же быстро, как ваш язык, и принесите мне королевский лист, если в Городе найдётся хоть один листочек.

— А если нет, — сказал Гэндальф, — я поскачу с Иорет за спиной в Лоссарнах, и она отведёт меня там в леса, а не к своим сёстрам. И Тенегон покажет ей, что значит спешить.

Когда Иорет ушла, Арагорн приказал остальным женщинам вскипятить воду. Потом он взял руку Фарамира в свою, а другую положил на лоб больного. Лоб был покрыт испариной, но Фарамир не шевелился и не подавал ни знака, и казалось, едва дышал.

— Он почти на пределе, — сказал Арагорн, обращаясь к Гэндальфу, — но это не от раны. Смотри! Она заживает. Будь он пронзён стрелой назгула, как ты считал, он умер бы той же ночью. По-моему, эта рана нанесена стрелой южанина. Кто извлёк её? Её сохранили?

— Я вытащил её, — отозвался Имрагил, — и остановил кровь. Но стрелы я не сохранил, потому что у нас было много других дел. Насколько я помню, это была именно такая стрела, какими пользуются южане. Тем не менее, я полагаю, что она слетела из Тени наверху, иначе его жар и болезнь непонятны: рана неглубока и несерьёзна. Как иначе вы можете объяснить это?