Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления

В этой статье договора важное место было отведено вопросу о политике обоих государств по отношению к казакам. В договоре торжественно объявлялось, что король Ян Казимир «обоих народов всем казаком, по обе стороны Днепра будучим, во истину и в правду все вины и преступления сердцем християнским отпущает», но однако с условием, «чтоб казаки украинские противные… ту милость и добродеяние благодарно приняв, от бусурман отлучилися и больше с ними никакова совету не имели». Если это не произойдет, то «тогда обои великие государи принудить их к тому послушанию и отлучению от бусурман имеют». Эта часть статьи воспроизводила в основном предложения, сделанные польской стороной на встрече 28 октября и поддержанные затем русской стороной. С одним существенным изменением. В польском проекте говорилось, что царь и король должны обратиться к казакам, «призывая их о возвращении в подданство и обнадеживая их всяким милосердием». В тексте договора выражалась надежда, что казаки должны отступить от союза с «бусурманами» «за обсылкою обоих государей или которого ни есть из них». Как увидим далее, употреблению в договоре этой формулы в Москве придавали особое значение.

Статья 8 договора содержала предложение русской стороны организовать в июне 1668 г. трехстороннюю встречу в Курляндии «на вечное утверждение межды тремя великими государи и государствы о торговлях торговым людем»[1012]

. Великие послы обязались сообщить об этом предложении участникам ближайшего сейма. Никаких обязательств, таким образом, Речь Посполитая на себя не брала, но русское предложение должно было стать предметом обсуждения на самом высоком уровне. А. Л. Ордин-Нащокин ожидал, что такое обсуждение приведет к благоприятному для его планов решению.

После заключения Московского договора «великие» послы еще на некоторое время задержались в Москве. 8 декабря им были торжественно переданы часть «Древа Креста Христова», привезенная из Люблина, и образ Богоматери, привезенный из Вильно[1013]

. Этот торжественный акт был своеобразным символическим закреплением только что заключенного союза.

Когда послы находились еще на пути к Смоленску, из канцелярии Посольского приказа вышли два важных связанных с только что закончившимися переговорами документа. 18 декабря 1667 г. датирована грамота Алексея Михайловича Яну Казимиру с предложением вступить в сношения с иранским шахом Аббасом II, «и слыша про то салтан турской и хан крымской учинятца страшны». Польским дипломатам в связи с этим был обещан свободный проезд в Иран. Особый интерес этому документу придает раздел, в котором содержится предложение, чтобы польские купцы приняли участие в торговле с Ираном, «склад свой и совет с купцы Великие Росии имели». Теперь, – говорилось в грамоте, – заключен договор о торговле шелком с поддаными шаха – армянами, и шелк пойдет теперь в Европу через Россию, а не через земли султана, и не будет обогащать султанскую казну. К участию в этой прибыльной торговле и приглашались теперь купцы Речи Посполитой[1014]

.

Письмо схожего содержания с предложением участвовать в прибыльном транзите «великих персицких товаров» в Европу было отправлено и к «великим» послам[1015]. Эти достаточно необычные для практики русско-польских отношений инициативы отражали, как увидим далее, представления главы Посольского приказа о взаимовыгодной торговле как силе, не только обогащающей участвующие в ней государства, но и сближающей их между собой, способствующей установлению между ними мирных и дружественных отношений.