Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления

Что касается возможных планов и предложений правобережного гетмана, то об этом Феофил Бобрович смог составить достаточно полное представление. Уже в самом начале пребывания в Гадяче ему ясно дали понять, что речь идет не об отъезде П. Дорошенко на русскую службу, а об объединении под его властью украинских земель по обе стороны Днепра под русским протекторатом – «чтоб обе стороны Днепра в соединении были под… великого государя высокою рукою». Такое заявление сопровождалось угрозами – «а кто, де, нас станет рознить, станем… выбиватца, нас, де, и король приимет, и татаря, де, не отступят нас»[1354]. Одним из условий такого соглашения должна была стать ликвидация Левобережного гетманства. «По обе стороны Днепра» должен быть один гетман, а именно Дорошенко – он «казак старой», а Демьяна Многогрешного «называют… мужичьим сыном»[1355]. Когда на раде 1 февраля зачитали грамоту, присланную в Гадяч Д. Многогрешным, Андрей Дорошенко ее «бросил и с себя сорвал шапку, много, де, стало гетманов, недалеко, де, и сызнова по орду посылать»

[1356]. Вместе с тем из того, что удалось узнать Бобровичу, ясно следовало, что верховная власть царя над гетманством должна была быть чисто формальной. На территории гетманства не должно было быть ни русских воевод, ни русских гарнизонов, «чтоб только слыли они великого государя слугами, а указ бы, де, им о всем был от гетмана»[1357]. Такие условия ничем не отличались от тех, которые П. Дорошенко в начале 1668 г. предлагал Вас. Тяпкину. Для русских политиков в этих предложениях не было ничего нового.

Новый аспект, однако, присутствовал, и очень неприятный. Собирая сведения о раде, созванной в Чигирине с участием представителей полков южной части Левобережья, Феофил Бобрович выяснил, что там было принято решение, «чтоб вси, надеясь на милость великого государя, держались при Петре Дорошенко»[1358]

. По-видимому, тогда же Дорошенко «розослал листы, бутто великий государь изволил их принять под свою, великого государя, высокую руку, и указал на обеих сторонах Днепра быть гетманом ему, Петру»[1359]. Эти сообщения вызвали искреннее удивление посланца: «Не ведаю я, – писал он, – откуда пронеслось, будто ты, великий государь, изволил под свою великую руку принять ту половину Днепра»[1360]. Удивление это понятно, так как переговоры с Дорошенко должен был вести именно Феофил Бобрович, а тот, наблюдая происходящие перемены, просил царя не посылать его в Чигирин, так как «ему отоль живу не выехать»

[1361].

Как представляется, сознательное распространение такой дезинформации преследовало одновременно несколько целей. Такое решение вопроса о судьбе гетманства устроило бы полки южной части Левобережья, и соответствующие заявления давали возможность правобережному гетману удерживать эти полки в орбите своего влияния. Кроме того, такие заявления могли привести к осложнению отношений между Россией и Речью Посполитой и тем способствовать неудаче планов возведения царевича на польский трон, а эта опасность зимой 1668/9 гг. представлялась реальной. Как узнал Бобрович, приехавшие в Чигирин шляхтичи сообщали, что «княжества Литовского все поспольство говорят, чтоб на королевстве быть благоверному государю царевичю»[1362]. Ф. Бобрович, понимавший, какие последствия могут повлечь подобные шаги, настоятельно рекомендовал выступить с заявлением перед населением Левобережья, что «нельзя быть вместе под единым государем с тою стороною Днепра»[1363]

. Наконец, такие заявления могли осложнить отношения между русским правительством и Демьяном Многогрешным. Эти сообщения Бобровича могли только укрепить недоверие русских политиков к Дорошенко, нашедшее столь яркое выражение в документах начала декабря 1668 г.

Такая политическая игра, однако, не могла продолжаться долго. Уже в начале февраля Дорошенко стало известно о возвращении его послов из Османской империи вместе с послом султана Мустафой Селимом[1364]. Необходимо было принимать окончательные решения относительно внешнеполитической ориентации Правобережного гетманства. Такие решения были приняты на раде, собравшейся в Корсуни 11 марта 1669 г. Реконструкция того, что происходило на этой раде, была предпринята на основе широкого круга разнообразных источников украинским исследователем М. Г. Крикуном. Как установил исследователь, сопоставляя и анализируя эти свидетельства, на раде широкого состава, с участием «черни», было принято решение о принятии османской «протекции», в знак чего Петр Дорошенко был торжественно облачен в одежды, присланные султаном[1365]. После рады к султану было отправлено посольство во главе с Мих. Портянкой, которое должно было привезти гетману от султана знаки власти: булаву, бунчук и хоругвь[1366].