Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления

Как показал В. И. Эйнгорн, и составление инструкций русским представителям на Глуховской раде было доверено не А. Л. Ордину-Нащокину, с которым консультировались лишь по поводу того, что отвечать на возможные вопросы участников рады о судьбе Киева[1379]. При подготовке рады ему была доверена важная, но всё же второстепенная миссия – организация протестов против преследований православных в Речи Посполитой при участии наиболее авторитетных представителей православного духовенства Левобережья – Лазаря Барановича и Иннокентия Гизеля[1380]. После успешного окончания переговоров в Глухове ездивший туда вместе с Г. Г. Ромодановским А. С. Матвеев 9 апреля 1669 г. был поставлен во главе Малороссийского приказа, еще один член делегации, дьяк Григорий Богданов, стал помощником Матвеева

[1381]. Царь продолжал ценить А. Л. Ордина-Нащокина как ценного эксперта по вопросам отношений между Россией и Речью Посполитой, но явно перестал видеть в нем единоличного руководителя всей внешней политики страны.

Отрицательные для А. Л. Ордина-Нащокина последствия произошедших событий далеко не исчерпывались событиями, затрагивавшими собственно русско-украинские взаимоотношения. События 1668 г. показали и ошибочность прогнозов А. Л. Ордина-Нащокина, касавшихся политики южных соседей Русского государства. Царя, начинавшего стареть и уставшего от бесконечной войны, А. Л. Ордин-Нащокин привлек к своим проектам обещаниями, что благодаря заключению мира и союза между Россией и Речью Посполитой удастся добиться важных внешнеполитических целей, не прибегая к войне. Он предсказывал, что достаточно будет одного заключения союза между Россией и Польско-Литовским государством, чтобы их южные соседи Крым и Османская империя отказались от попыток расширить свое влияние на территории Восточной Европы и стали искать мира. Уже события 1667 г. могли вызвать сомнения в правильности этих прогнозов – поведение и Крыма, и Османской империи во время событий 1668 г. показало их полную несостоятельность. К началу 1669 г. ясно обозначилась перспектива усиления османской экспансии на территории Восточной Европы. В таких условиях острую злободневность приобретал вопрос, насколько надежным окажется в этой ситуации русско-польский союз. Первой проверкой эффективности Московского договора стали события 1668 г. на Украине.

Когда началось украинское восстание, не только А. Л. Ордин-Нащокин, но и другие русские политики рассчитывали, что в соответствии с условиями Московского договора Речь Посполитая окажет серьезную помощь в борьбе с казаками и татарами, и в первой половине 1668 г. был предпринят целый ряд шагов, чтобы добиться получения такой помощи. Уже в конце февраля 1668 г., когда стало ясно, что события на Украине принимают серьезный оборот, находившимся на пути в Варшаву русским посланникам Ивану Павл. Акинфову и дьяку Якову Поздышеву была направлена грамота с сообщением, что «своровал гетман Брюховецкий» и что следует добиваться «случения» для борьбы с восставшими войск обоих государств в соответствии с только что заключенным договором[1382]

. Данные им поручения посланники выполнили на встрече с сенаторами 18 марта. Сенаторы заявили, что будут рекомендовать королю оказать помощь[1383], а 31 марта их посетил Киприан Павел Бжостовский и сообщил, что гетманам посланы универсалы собрать войска и «ссылаться» с русскими воеводами[1384]. В грамоте Яна Казимира Алексею Михайловичу говорилось также, что гетманы получили приказы, чтобы они, собрав войска, «ко усмирению тое своеволи казацкие… всякою помощью для успокоения тех бунтов были»

[1385]. Грамота была доставлена в Москву 29 мая[1386]. Видимо, уже на обратной дороге посланники получили известие, что гетман Пац послал часть литовского войска к Стародубу[1387]

.

Не дожидаясь возвращения посланников, в Москве предприняли другой важный шаг – 1 марта 1668 г. отправили к литовскому гетману Михаилу Пацу гонца Семена Полкова[1388]. Учитывая, что с коронными гетманами ни в эти годы, ни позднее у русских политиков непосредственных контактов не было, гетман Пац оказался той главной фигурой в политической элите Речи Посполитой, от которой в первую очередь можно было ожидать конкретной военной помощи. В беседах с гонцом гетман резко порицал «черкас», которые «изменили теперь обоим государям» и «поддались под оборону салтану турскому». По его мнению, войскам обоих государей следовало «выжечь и высечь всех, чтоб места их были пусты»[1389]. 23 апреля гетманский писарь Ян Козловский сообщил, что великому коронному гетману Яну Собескому послан приказ «против изменников черкас… итти к Днепру», и высказал от имени гетмана пожелание, чтобы царь разрешил коронным войскам перейти Днепр для соединения с русской армией[1390].