Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления

Правда, в апреле 1669 г., когда Демьян Многогрешный писал свои грамоты с призывом перейти под власть царя в Полтавский, Миргородский и Лубенский полки, ему «никакова ответа на то не дали»[1374]

, но уже в начале мая казаки Лубенского полка выгнали своего полковника Гамалею, который в Корсуни «присягал турскому солтану и салтанский кафтан, и лист, каковы с ним присланы, целовал». Русскому гонцу в Чигирин, проезжавшему в то время через Лубны, казаки говорили, что хотят перейти под власть царя, тогда они «будут с православными християны, а что, де, Дорошенко присяг турскому салтану, и они, де, его бранят». Новый выбранный казаками полковник Филипп Плиса сообщил Демьяну Многогрешному, что его полк готов присоединиться к Левобережному гетманству[1375]

.

Как бы ни были серьезны эти перемены сами по себе, какие бы надежды ни связывали в Москве с продолжавшейся войной между Суховеем и Дорошенко, в Москве несомненно должны были отдавать себе отчет в тех опасностях, которые влекут за собой решения рады в Корсуни. Выше уже говорилось о том, как перемены в ориентации Петра Дорошенко отражались на судьбе находившихся в Чигирине русских пленных. В этой связи особое внимание русских политиков должно было привлечь известие, что после возвращения его послов от султана гетман «Белгородскому, де, паше на знак приязни послал в подарках государевых ратных людей»[1376]

. Значение этого свидетельства вполне очевидно. Оно означало, что гетман намерен выступить против России, опираясь на поддержку Османской империи.

Не могло не вызвать беспокойства и записанное 1 апреля в Киеве сообщение вышедшего из плена из Чигирина прапорщика Осипа Соболева. По его словам, султан обещал Дорошенко выслать к нему «к светлому Христову Воскресению» 40-тысячное войско, вместе с которым гетман будет завоевывать земли «в малороссийском заднепровском крае»[1377]

. Н. Г. Крикун прав, утверждая, что маловероятно, чтобы султан дал Дорошенко такие обещания[1378], однако, думается, это свидетельство следует рассматривать как отголосок планов, возникавших в гетманской резиденции после принятия османской «протекции». Перед русскими политиками рисовалась перспектива длительной и тяжелой борьбы за Левобережье с гетманом «обеих сторон Днепра», которого поддерживает Османская империя.

Происшедшие события стали сильным ударом по внешнеполитическому курсу, намеченному А. Л. Ординым-Нащокиным, показывая ошибочность его внешнеполитических прогнозов. В своих записках он доказывал, что заключение военно-политического союза между Россией и Речью Посполитой (такой союз и был окончательно оформлен Московским договором) приведет к «умиротворению» на Украине, прекращению хронических «смут» и волнений на украинских землях, но заключение этого договора способствовало развитию серьезного внешнеполитического кризиса, а инициатор договора стал на Украине самым непопулярным лицом. На переговорах с украинскими посланцами осенью 1668 г. и зимой 1668/9 г. представители русской стороны настойчиво старались выяснить, в чем причины охватившего Левобережье восстания. При этом посланцы настойчиво указывали на высказывания и действия А. Л. Ордина-Нащокина, которые побудили жителей Левобережья взяться за оружие. Хотя русские представители на переговорах утверждали, что боярин не совершил ничего из того, что ему приписывалось, становилось ясно, что А. Л. Ордин-Нащокин не является той фигурой, которая могла бы добиться нужных соглашений с украинским обществом. Когда в январе 1669 г. в Москву прибыло представительное украинское посольство, переговоры с которым по должности должен был вести А. Л. Ордин-Нащокин как глава Малороссийского приказа, украинских послов принимал не он, а Б. М. Хитрово. И, как представляется, дело было не только в том, что А. Л. Ордин-Нащокин был для украинских представителей нежелательным партнером. Материалы опросов указывали на то, что поворот левобережной старшины во главе с Брюховецким на путь восстания был определенно связан с поездкой В. М. Тяпкина к гетману Дорошенко. Получалось, что своими действиями глава Посольского приказа способствовал обострению внутриполитического кризиса на Левобережье. Поэтому закономерно видеть в поступке царя официальную оценку политики А. Л. Ордина-Нащокина на Украине.