Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления

Объяснение такой позиции, как представляется, состоит в том, что грамоте султана не придавали значения как документу, написанному до того, как в Стамбуле стало известно о заключении Андрусовского договора. После заключения договора соотношение сил изменилось, и теперь Османская империя и Крым оказывались более заинтересованы в заключении мира, чем Россия и Речь Посполитая. Неслучайно в царской грамоте султану говорилось, что хану надо сохранять мир, чтобы соединенные силы союзников, «смешався с ордою, на юрты разореньем не поступили». Это явно была угроза с позиции силы. В Москве полагали, что такой силой союзники располагают. В Стамбуле послам предписывалось получать сведения «у польского резидента и с ним держать союз и подарок ему учинить»[833]. Послы отправились в дорогу, в октябре они добрались до Азова и 10 ноября были в Стамбуле[834]. Первые известия от послов были доставлены в Смоленск 20 июня 1668 г.

[835]

Первые месяцы 1667 г. ознаменовались также появлением серьезных трений между населением Украины и русскими властями, связанными с их совершенно разной реакцией на заключение долгожданного мира. В Москве полагали, что с заключением мира можно вернуться к реализации предпринятых в середине 60-х гг. XVII в. реформ, полному осуществлению которых помешало Переяславское восстание. Такая перспектива учитывалась еще до заключения мира. Сохранилась запись о грамоте, посланной П. В. Шереметеву, где предписывалось, что «как усмиритца, и он бы, боярин, в Малороссийские городы к воеводам о сборе хлебных запасов и денежных доходов писал»[836]. Когда такая возможность стала реальностью, уже 31 января 1667 г. П. В. Шереметев получил предписание организовать сбор доходов по переписным книгам[837]

. Таким образом, в Москве полагали, что с прекращением войны и заключением мира население Левобережья полностью возьмет на себя содержание русских войск и станет пополнять опустевшую за многолетнюю войну государственную казну.

С украинской стороны положение вещей выглядело иначе. Пока шла война и русские войска на Левобережье защищали население от реставрации власти Речи Посполитой, их присутствие было в глазах общества оправданно, и оно в той или иной мере было готово нести расходы на их содержание. Но после заключения мира украинское население было всё менее охотно готово мириться с таким положением.

Уже в феврале 1667 г. киевский воевода столкнулся с ходатайствами мещан не собирать «повседневную торговую пошлину с проезжих торговых людей», а затем против сбора таких пошлин стал протестовать сам гетман Брюховецкий. Это был тревожный сигнал, но Москва на него не реагировала. Киевскому воеводе была послана копия тех статей русско-украинского договора, где говорилось о сборе торговых пошлин в русскую государственную казну[838].

Выступление Брюховецкого не было случайным. Гетман ощущал растущее в обществе недовольство и искал разных способов, как предотвратить опасность. Уже в начале февраля 1667 г. он обратился к царю с просьбой прислать войска, «чтоб сее стороны народ обнадежась, в отчаяние не приходил». Однако из последующих частей его послания видно, что гетмана беспокоила не только необходимость защищать Левобережье от внешней опасности. Так, здесь мы находим жалобы на генерального судью Забелу, который «людми мутити и запорожцов на зло уговаривати умыслил»[839]. В разговорах с царским посланцем И. Телепневым, посетившим гетмана в его резиденции – Гадяче 25 февраля, он снова просил прислать на Левобережье войска, чтобы здесь «какие шатости не было». Особой опасности он ждал со стороны Сечи, куда «многие люди изо всех мест хотят ити». Брюховецкий предлагал отправить войска на Кодак и в Кременчуг, «чтоб в Запороги хлеба не возили», тогда собирающиеся там казаки будут вынуждены разойтись[840].

В последующее время киевский воевода сообщал о новых проявлениях недовольства. 14 марта в Киев прибыла целая группа мещан из Нежина во главе с войтом и приступала к воеводе «с великим шумом и с докукою», отказываясь собирать «окладный хлеб»[841]

. Тогда же в марте в Фастове и других местечках, лежавших на пути из Киева в Белую Церковь, появились отряды ногайских татар во главе с Реджеб-мурзой, казаки Паволоцкого полка и серденята[842]. Полученный из Москвы указ о посылке запасов в Белую Церковь в этих условиях не мог быть выполнен, и возникла опасность появления войск Дорошенко на Левобережье, когда там становилось все более неспокойно[843].