Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления

После долгого разрыва мирных отношений в начале декабря 1666 г. в Москву прибыл гонец Мамет-мурза. На встрече с Алмазом Ивановым 3 декабря он сообщил о вступлении на ханский трон нового хана Адиль-Гирея. Гонец заявил, что хан хочет быть с Алексеем Михайловичем «в крепкой дружбе и в любви», и предлагал прислать в Крым «верного своего человека» для заключения мирного договора[803]. По-видимому, готовясь к выступлению вместе с Дорошенко против Речи Посполитой, в Крыму хотели избежать одновременного обострения отношений с Москвой.

На переговорах Мамет-мурза подчеркивал, что гетман Дорошенко с ханом «в дружбе» и посланный ханом из Крыма нуреддин «многих казаков непослушников… к нему привел в послушанье». Он также сообщал, что через своего посла Дедеш-агу Адиль-Гирей предложил Яну Казимиру, чтобы тот на Дорошенко «сам… войною не ходил и людей не посылал»[804]. Таким образом, предлагая заключить мирный договор, хан одновременно обращал внимание на свои особые отношения с правобережным гетманом.

В Москве было решено ответить согласием на предложения хана и отправить в Крым свое посольство. Первоначально в Крым должен был ехать дьяк Григорий Богданов[805], но затем решили направить в Крым посланца более высокого ранга, и его заменил стольник Ефим Ладыженский. 31 января крымский гонец был у царя «на отпуске», а русские посланники в Крым Е. Ладыженский и подьячий Ефим Скворцов были «у руки»[806].

К этому времени были подготовлены такие посольские документы, как посольский наказ, грамоты хану и вельможам, проект мирного договора и образец «шерти» – присяги хана.

Текст присяги содержал обязательства хана не вести войну против России, даже если на это будет повеленье от султана, казнить смертью организаторов набегов, возвращать захваченный «ясырь» «без окупа»[807]. Со своей стороны царь брал на себя обязательства удержать донских казаков от нападения на крымских татар, от них «зацепок и задоров не будет». Он также обещал после заключения договора не оказывать помощи запорожцам и калмыкам, но не брался гарантировать ханство от их нападений, так как запорожцы – «люди самовольные и непостоянные», а калмыки – «люди вольные, кочуют на степях»[808].

Что касается постоянно волновавшего крымскую знать вопроса о «поминках», то пос ланники должны были заявить, что «поминки» будут присланы после заключения мирного соглашения «по Курамшину договору»[809], т. е. по договору, который заключил в 1647 г. Курамша Сулешев. По этому договору размер «поминок» был серьезно сокращен[810]. Посланники также получили указания категорически отклонять предложение выплатить «поминки» за прошлые годы, когда между государствами не было мирных отношений. Кроме того, следовало заявить, что теперь размер «поминок» не станет меняться, будет постоянным. «А впредь бы запросом никаким не быть, на том и роспись постановить чтоб впредь было постоянно, а не переменно»[811]

.

Все это указывает, что на переговорах с Крымом при выработке договора русская сторона намерена была занять достаточно твердую позицию. Вместе с тем обращает на себя внимание, что ни образец «шерти», ни проект договора не накладывали на хана никаких обязательств по отношению к Польско-Литовскому государству.

В этой связи следует специально рассмотреть те разделы посольского наказа, где затрагивался вопрос о Правобережном гетманстве. В наказе предусматривалось, что на переговорах крымские сановники «учнут говорить о Дорошенке и о черкасех, которые при нем, чтоб на них ратных людей не посылать». В этом случае посланники должны были добиваться, чтобы хан, принося присягу, обязался на земли Левобережной Украины «не посылать» ни своих войск, ни «Дорошенка с черкасы, которые с крымскими людми в дружбе». В этом случае и русская сторона готова взять на себя соответствующие обязательства по отношению к казакам Правобережья, «буде от них каких злых дел не будет»[812]. Нетрудно увидеть в этих текстах молчаливое признание того, что Правобережное гетманство находится под патронатом Крымского ханства.