Вниз по матушке по Харони

– Ничего-ничего, мы сами расплескаем, – подсуетился Сидоров Козел и мигом расплескал хлебное вино по лафитникам числом шесть, а так как с хозяевами их было восемь, то Сидоров Козел, так и быть, готов был выпить хлебного вина и из горла. Чать не гордые.

– Так, – поинтересовался Нупидор, – из восьми вычесть один получается семь, все равно одному человеку лафитника не хватает.

– Экий ты непонятливый, братан, не слышал, что ли: у хозяйки всего две руки, и обе заняты. Подносом с хлебом-солью йодированной поваренной, изготовленной ООО «ТДС» города Москва! И еще, может быть, она и не пьет. Женские музейные работники – они такие! Будем!

Вот так вот и сказал, как отрезал, Сидоров Козел, и хлопнул из горла хлебного вина, отломил кусочек ржаного хлебушка, макнул его в (смотри выше) и очень красиво закусил.

И все остальные тоже выпили и красиво закусили. Кроме хозяйки, потому что у нее, как и говорилось, руки были заняты.

И хозяин Андрей Метельский повел было корветовцев на экскурсию по Музею русского топора, но Калика Переплывный остановил его на время:

– Погодь, мил человек музейный работник Андрей Метельский, какая судьба занесла…

– Судьбинушка, – уточнил Михаил Федорович.

– О чем это вы, Михаил Федорович? – поинтересовался Аглай Трофимыч.

И Михаил Федорович задумался: действительно, об чем это он?

– Ну как же-с, Аглай Трофимыч, – поддержал Михаила Федоровича Нупидор, – слово «судьбинушка» подчеркивает истинно русский характер термина «судьба». В отличие от греческого фатума, индийской кармы и прочих мойр-двойр. И именно об этом и хотел сказать Михаил Федорович. Правильно, Михаил Федорович?

Михаил Федорович восхищенно крутанул головой, а Аглай Трофимыч как-то вкрадчиво спросил:

– А скажи-ка, мальчик Нупидор, у тебя в роду хазар не было? Ты не стесняйся, скажи, здесь все свои.

– Не было, не было, Аглай Трофимыч, среди гоев тоже бывают образованные.

И все согласились с этим утверждением. А Калика Переплывный продолжил прерванный на лету вопрос:

– Так какая судьба… судьбинушка занесла вас в ближний Дальний Восток, мил человеки Метельские?

История Музея русского топора

– Так вот, – начал вещать Метельский-муж, сидя в кресле сибирского кедра а-ля «чиппендейл» на первом этаже семиэтажного музея топора, – я раньше был физиком-теоретиком в одном хитром НИИ, в котором даже номер почтового ящика был засекречен. Жил не тужил. И тут грянули Великие и Ужасные Девяностые. И свежеиспеченному российскому народу стало не до физики. Ей, а тем паче ее теории настал шахнец. А я уже был обременен май герл Маришкой в качестве жены. И мы покинули Рашу и приехали в Канаду, где я устроился ту ворк рубщиком леса в Саскачеване. А Маришка там же в лесу устроилась поваром в тамошней столовке. Зарабатывали литл мани, пока я не придумал квантовый дженерейтер на мультимолекулярной абстиненции для подсечного топора. И производительность топора увеличилась в твенти сикс раз. И стал зарабатывать биг мани. И местные лесорубы устроили мне физический файт по морде. Тогда мы с май герл Маришкой переехали в Юнайтед Стейтс оф Америка, где я продал сущность квантого дженерейтера компании «Амазоникс-топорейтед» за охеренно биг мани. И сейчас там вырублена хэлф джунглей. А потом мы вернулись в Рашу. И в честь моего топора я по всей Раше собрал маза и фаза моего топора, чтобы ту ду музей топора. Потом мы погрузились на трэйн и по транссайбери приехать сюда в леса. И мы с помощью Бога и построили этот билдинг. На первом этаже – музей, на втором – пятом – хотел четыре звезды, на шестом – ресторан «Под топором». А на седьмом – наш с май герл Маришка пентхаус. – И Андрей Метельский замолчал.

Слушающий его контингент, потрясенный планов громадьем, молчал также. Пока Нупидор не дернул себя за волосы и не спросил:

– Так, а кто же будет жить в этом хотел, есть в ресторане «Под топором» и посещать Музеум русского топора?

– Как кто? Китайцы.

– Какие китайцы?! – вскричали тут путешествующие.

Андрей Метельский как-то не врубился, не понял вопроса. И смотрел на гостей непонимающе. И тут его герл Маришка мягко сказала:

– Китайские. Рано или поздно с дальнего Дальнего Востока они приедут и на ближний. Построят здесь Чайна-таун. Вот хотел – для этих самых китайских туристов. С этого нашего музея и пойдет туристический бизнес на ближнем Дальнем Востоке. А потом они построят здесь город и назовут его Хсин-Дуки, что в переводе на русский будет «Новомонинск».

Потрясенные такой перспективой, вещеолеговцы вторично промолчали. Лишь неистовый Нупидор осмелился задать вопрос:

– Ну… а … русские… здесь… будут… жить?

На что Михаил Федорович, горько усмехнувшись, ответил:

– Конечно! В своем квартале. «Раша-таун» будет называться. Самый криминальный район Хсин-Дуки будет. Китайские полицейские будут бояться туда заходить.

– А что, мил человек Михаил Федорович, ты думаешь, что и полицейские будут китайцы? – с тихим ужасом спросил Калика.