Во власти черных птиц

Я открыла глаза.

– Кто-то собирается включить свет. Стивен, будь осторожен…

Загудели и вспыхнули, оживая, электрические лампы. Запах гари в воздухе смягчился, и я снова ощутила аромат затушенной сигареты Роя. Во рту у меня уже не пекло.

Стивен исчез.

Ко мне тяжелой поступью шла Лена. Ее лоб был нахмурен, локоны покачивались. Она замахнулась и ударила меня по щеке. Увернуться я не успела.

– Как ты смеешь? Что ты о себе возомнила? По какому праву ты сюда явилась, обвинила и оскорбила меня, устроила сцену прямо посреди моего священного транса!

Джулиус поднялся на ноги:

– Ну все, все. Лена, успокойся.

Она развернулась к нему и отвесила пощечину и ему тоже.

– Зачем ты ее сюда привел? Ты пытаешься насмехаться над моим спиритуалистическим даром?

– Нет…

– Уведи ее отсюда. – Лена подбежала к двери и распахнула ее настежь, грохнув ею о стену. – Уведи немедленно. И больше никогда не смейте переступать порог моего дома. И ты, Джулиус, тоже. Надеюсь, ты никогда не найдешь своего брата.

Я вскочила и хотела броситься на Лену, но меня перехватили тетя Эва и Джулиус. Они силой вывели меня в прихожую, где нам в затылки полетели скомканные Леной рекламные листовки Джулиуса.

Тетя Эва забралась в «кадиллак», держа в дрожащих руках наши с ней бисерные сумочки. Я поставила ногу на подножку, собираясь сесть рядом с ней, но Джулиус стиснул мой локоть и увлек меня прочь от автомобиля с такой скоростью, что я споткнулась.

– Куда ты меня ведешь? – запаниковала я.

Он остановился под электрическим уличным фонарем возле закусочной и рванул меня к себе.

– Ты просто делаешь вид или на самом деле его видишь?

– Клянусь его могилой. Я по-прежнему считаю твои фотографии подделками, но его я видела и слышала, и я только что кожей чувствовала его шепот. Он думает, что его что-то продолжает убивать.

Лицо Джулиуса побледнело.

– Что он сказал?

– Он сказал, что чудовищные птицы привязывают его к кровати и пытают. Каждый раз, когда он приходит, воздух раскаляется, а он смертельно напуган, как будто снова и снова переживает свою смерть.

Джулиус покачнулся. Его лицо стало белым как мел. Он выпустил мою руку и прислонился к фонарному столбу, чтобы не упасть.

– Джулиус, мне очень жаль. Тебе что-нибудь рассказали о том, как он был убит?

– Нет.

– Они не упоминали птиц? Или немецкий плен?

– Нет.

– Если он еще ко мне придет, я его расспрошу. Он умолял, чтобы я оставила его у себя, но я не знаю, как его удержать. Я надеялась, что твоя подруга мне поможет, но…

– Просто заставь его уйти. Заставь его уйти туда, куда он должен уйти.

– Я так и сделаю, если смогу. Мне так его жаль. Он страдает.

Джулиус оттолкнулся от столба и ринулся обратно к машине, где, сжимая побелевшими пальцами пассажирскую дверцу, нас ожидала тетя Эва. Я пошла за ним. Мы сели в автомобиль, не произнеся больше ни единого слова.

Где-то на полпути тетя Эва обернулась к Джулиусу:

– Ты думаешь, что от горя она сходит с ума?

Он шмыгнул и вытер нос.

– Она сидит рядом. Она тебя слышит.

– Похоже, молния ее изменила. Когда я к ней прикасаюсь, я даже ощущаю ее иначе. Она в самом деле его видит?

Джулиус не ответил. Правой рукой он держал деревянный руль, а левой тер нижнюю половину лица. По напряженному подбородку и встревоженным глазам я видела, что этот фотограф-спиритуалист, этот шарлатан верит в призрак своего брата.

Глава 14. Береги себя

Я не могла уснуть.

Я перебрала все полученные от Стивена письма и перечитала некоторые из них, чтобы воскресить в памяти его голос. Большая часть его посланий была написана на почтовой бумаге, голубой, как море, – его любимый цвет – с его монограммой СЭЭ в верхней части каждого листа.

На общем фоне выделялось одно из писем, написанное в апреле 1917 года. Стивен рассуждал о войне и нашей дружбе.

Дорогая Мэри Шелли!

С днем рождения! Сколько тебе исполнилось? Пятнадцать? Ты по-прежнему такого же маленького роста, как когда-то? Ты и в самом деле была низенькой или я просто тебя такой запомнил, потому что ты на два года моложе?