Во власти черных птиц

– Понятия не имею. Терпение. Сделай еще несколько снимков. Он и в самом деле выглядит так, как будто умирает от гриппа. Я думаю, это потому, что он задыхается.

– Как насчет веревок? Пациентов, умирающих от гриппа, не привязывают к кроватям.

– Проклятье. Я об этом не подумал. Сними их с него.

Создания снова приблизились, наблюдая за тем, как я корчусь, выплевывая жгучий яд.

– Мне кажется, он еще способен сопротивляться. Когда он бредит, он очень силен.

– Я думал, ты накачиваешь его морфием.

– Какого черта я позволил тебе склонить меня к этому?

– Подумай об огромном влиянии на мир психических исследований, если нам удастся запечатлеть то, как его душа покидает тело!

– Ты думаешь об этом только потому, что куришь больше дури, чем я, и он не твой брат.

– В нем уже почти не осталось ничего человеческого. Он уже покойник, разве ты не видишь?

– Почему он сказал, что мы собираемся выклевать его глаза?

– Потому что он псих.

– Я пошел за пистолетом.

– Нет! Его дух вылетит слишком быстро. Мы не успеем его сфотографировать.

– Я больше не могу это выносить. Он на меня смотрит. Я принесу пистолет и избавлю его от мучений.

– Нет! – закричала я голосом, в котором действительно не было ничего человеческого. – Не стреляйте в меня! Выпустите меня отсюда! Не убивайте меня!

Вокруг была суматоха – шорох перьев, топот ног, голоса, спорящие о том, ускорить ли процесс. Одно из существ освободило мои запястья от веревок, но птицечеловек с низким голосом повалил его на пол и отключил. Комната вращалась, как будто я сидела на ярмарочной карусели. Мои горло и живот горели огнем. Я повернулась на бок и увидела серебристый блеск пистолета на тумбочке возле кровати.

Мое спасение!

Я потянулась к нему в отчаянной надежде убить ссорящихся птиц прежде, чем они прикончат меня. Мои неуклюжие пальцы стиснули оружие. Вдруг кто-то ударил меня по голове. Мир замер, и в черной сгустившейся атмосфере раздался звук выстрела. Меня манило к себе белое залитое кровью небо, увлекая к себе мою душу, а внизу кто-то кричал:

– Скорее! Фотографируй. Мы упустим момент! Мы его упустим!

А затем все началось снова. Я открыла глаза, и мир вокруг был темным, а мои запястья были привязаны к кровати грубыми веревками, прожигавшими кожу насквозь. Я лежала на спине, а от двери доносился чей-то шепот.

На этот раз кто-то схватил меня за руки и встряхнул. Я услышала имя «Мэри Шелли» и растерялась. «Мэри Шелли. Почему она здесь?»

– Оставьте нас в покое! – закричала я. – Не отравляйте меня. Вы меня убиваете!

Чья-то ладонь ударила меня по лицу.

– Перестань это говорить. Почему ты это говоришь?

– Не убивайте меня. Пожалуйста, не отравляйте меня!

– Прекрати. Я тебя не отравляю. Почему ты говоришь, как будто ты – это он?

Тот, кто на меня напал, тряс меня до тех пор, пока у меня перед глазами не появилась пустая, залитая солнцем комната. На меня смотрело лицо Джулиуса – не птицы! Я нигде не видела ни одной птицы.

Над головой Джулиуса на белой штукатурке виднелись темные пятна – остатки крови. Это была кровь Стивена на преследовавшем его белом небе.

– О боже. О боже. – Я пришла в себя и попыталась сесть, с удивлением обнаружив, что мои запястья не связаны веревками. – Стивен? Ты меня слышишь? Тебя пытались отравить не чудовища.

– Не смей говорить, что это я пытался его отравить. – Джулиус снова начал трясти меня за плечи. – Ты меня слышишь? Это был не я.

– Мисс Блэк. Что, по-вашему, вы видели?

Я вздрогнула от звука голоса второго мужчины, как от пистолетного выстрела. Возле камеры стоял мистер Дарнинг. Он спокойно высыпал порошок из баночки на поднос фотовспышки, как будто готовясь снять обычный студийный портрет.

– Вы выглядели так, будто находились в трансе, – продолжал он. – Я сделал снимок вашего интригующего состояния, и мне не терпится увидеть, удалось ли нам заснять процесс вашего общения с потусторонним миром.

Меня стошнило.

В голове промчались наши беседы о духах и науке: «Врач по фамилии Мак-Дугалл проводил эксперименты, пытаясь установить изменения в весе тела после смерти… в интернате для неизлечимо больных туберкулезом… Он закатывал койку с умирающим человеком на промышленные весы для взвешивания шелка, после чего не сводил глаз с весов, а его помощники отмечали время последнего вздоха… Я стремлюсь найти осязаемые доказательства того, что мы все после смерти куда-то переходим. Невыносимо больно думать, что душа такого нежного создания, как Вив, исчезла навсегда».