Волчья каторга

– Да, был, – коротко ответил купец третьей гильдии. – У меня часовая лавка в торговых рядах, то бишь, в самом центре города, а Григорий Иванович специализировался аккурат на часах и принадлежностях к ним, причем, отменного качества, так что я иногда покупал у него товар. Немного, но покупал. Вот и в последний приезд Стасько я намеревался купить у него с десяток золотых и серебряных часов и даже подобрал для себя понравившиеся и отложил…

– То есть вы часы для себя выбрали, но оставили их в номере Стасько? – спросил Иван Федорович.

– Именно так, – ответил купец третьей гильдии. – А поутру, как и Козьма Игнатьевич, послал приказчика, чтобы выкупить часы и забрать их.

– Но их забрал убийца и грабитель, – констатировал судебный следователь Воловцов.

– Да, – коротко ответил Леонтьев.

– Хорошо, прошу вас, продолжайте, – обернулся к Козьме Игнатьевичу Иван Федорович.

– Ну, я поужинал, откушал жареной свининки, гусиного паштету, парного судачка с фунтик или полтора, запил ужин малагой, выкурил сигару и, с четверть часа отдохнув в креслах, направился к Стасько, – продолжил словоохотливый купец. – Прибыл я к Григорию Ивановичу где-то без четверти десять вечера и застал у него Венедикта Серапионовича, которого Стасько тоже, как знакомого купца, позвал к себе приобрести привезенные из Москвы часы. Часов у Стасько имелось две кожаные корзины. Надо сказать, что в первой корзине, побольше, особо интересного для меня было мало. Разве что с десяток брелоков да с дюжину цепочек. А вот в корзине, что была размером поменьше, лежали в красивых коробочках с бархатным подкладом золотые и серебряные дамские часики, которых у меня в магазине покуда не имелось. Среди них были золотые часы фирмы «Лонжин», в настоящее время пользующиеся спросом у дам, следящих за французской и итальянской модой. И хотя в Дмитрове таких изысканных сударынь наберется, пожалуй, не более двух десятков, иметь такие часы для продажи было бы совсем не лишним. Да и для расширения ассортимента, опять же, весьма выгодно с конъюнктурной стороны. К тому же недавно ко мне в магазин заглядывали ее сиятельство графиня Олсуфьева и генеральша Лямина с купчихой Фуфаевой – первейшие дамы в городе, если не считать графиню Милютину, которая живет анахореткой и ни за какими модами не гонится. Стало быть, вот уже три претендентки на покупку «лонжинских» часиков имеются! А, глядя на них, и остальные городские дамы, дабы не отстать от этой троицы, кинутся покупать такие же часики, уж это дело, воля ваша, известное… – удовлетворенно протянул купец.

– Когда вы пришли в номер к Стасько, кроме господина Леонтьева там больше никого не было? – воспользовавшись паузой, задал вопрос Иван Федорович.

– Нет, никого, – ответил потомственный почетный гражданин Комолый. – А помещик этот позже пришел, уже около одиннадцати…

– Чуть в двенадцатом, – уточнил Леонтьев, посмотрев на Воловцова.

– Погодите, господа, погодите… Какой такой помещик? – встрепенулся Иван Федорович. – В имеющемся протоколе вашего допроса, Козьма Игнатьевич, так же, как и в протоколе вашего допроса, Венедикт Серапионович, – повернул он лицо в сторону Леонтьева, – никакой помещик отнюдь не фигурирует…

– Ну, это тот самый господин, – снова встрял с пояснительными словами купец Леонтьев, – что пришел в нумер Григория Ивановича посмотреть на брелоки.

– А как он назвался? – быстро спросил Воловцов.

– А никак, – первым отозвался словоохотливый Комолый. – Просто поздоровался, сказал, что он постоялец из второго нумера, и попросил разрешения посмотреть принадлежности для часов. Потом увидел нас и спросил, не помешает ли он. Григорий Иванович, по-соседски, разрешил и ответил, что он никак не может помешать. И во все время нашего разговора он сидел в сторонке и рассматривал брелоки. Мы даже и забыли о его присутствии…

– Верно, забыли, – подтвердил Леонтьев.

– Тогда почему вы сейчас назвали его помещиком? – задал весьма интересующий его вопрос судебный следователь, еще раз убеждаясь в пользе личного общения со свидетелями, даже при наличии протоколов их допросов. Вот ведь, нет в этих протоколах никакого «помещика», а при личной беседе вдруг всплыл. А это уже некая примета и деталь, могущая характеризовать преступника и принятый им образ…

– Ну, он был так одет, что ли… – сказал Комолый и замолчал, что, очевидно, было явлением не частым.

– Именно, – охотно подтвердил Леонтьев. – На нем было барское платье, которое обычно и носят помещики.

– Значит, у вас у обоих, если я вас правильно понял, лишь создалось впечатление, что этот господин – помещик? – задал уточняющий вопрос Иван Федорович. – Но сам он об этом не обмолвился…

– Именно так, – снова ответил за обоих Венедикт Серапионович.