Возвращение долга. Страницы воспоминаний

Мы прибыли в Анадырь. Аэровокзал в сравнении с этим летающим дворцом скукожился до размера яранги. Юру встречала делегация, которая едва уместилась на пароме, соединяющем аэропорт с Анадырем через пролив. Я не без волнения созерцал приближение столицы Чукотского края, куда мы летели столько же часов, как и в Америку. Из воды то и дело показывались спины огромных белух и каких-то морских чудищ, на которых, кроме меня, никто не обращал внимания. И чайки размером с хорошего гуся… Сам Анадырь издали являл живописные соты из разноцветных ячеек-крыш. А вблизи оказался унылым городским поселением. С замечательной европейской гостиницей, просторным современным универсамом и, в конце спуска к морю, центральной площадью с правительственными зданиями и трибуной.

Юбилей Юры проходил торжественно и искренне. Его здесь любили, им гордились. У маленького народа было мало радостей на краю земли, а тут всемирно известный писатель. Единственно, чего мне не хватало в этом торжестве, это повстречать чукчу – смуглого, скуластого, узкоглазого, черноволосого в красочной национальной одежде. На улице или в общественном месте. Услышать звучание чукотского языка. Но ничего, кроме скромных музейных экспозиций с муляжами оленей и ездовых собак. Даже замечательный танцевальный ансамбль состоял из танцоров со славянскими лицами. «Чего ты ожидал? Поезжай в стойбище, там все есть, и олени, и шаманы, и разговаривают все по-чукотски. Только туда нам в этот раз не попасть, есть технические трудности, – разъяснял Юра. – А здесь город, люди живут, как в городе, только более сурово – зона вечной мерзлоты». – «Я хотел видеть настоящих чукчей», – уныло долдонил я. «Понимаешь, чукчи Анадыря давно переплелись с другими народами, в основном со славянами. Настоящих чукчей осталось мало, они живут в стойбищах – оленеводы, охотники, китобои… В Питере есть Институт народов Севера, там можно встретить настоящих чукчей, уехавших из поселков, как и я из своего Уэлена». Я все понимал, только оставался разочарованным этой безликостью, как разочаровался и той Одессой, не встретив романтичного одесского колорита…

Вторично я побывал в Анадыре по просьбе руководства Чукотки на годовщине смерти Юрия Рытхэу. Пригласили с правом взять с собой человека, также знающего знаменитого писателя. Кого же я мог порекомендовать в такую далекую и дорогую поездку? Конечно, своего давнего друга Валерия Попова. Кого же еще? Я и в Америку его протежировал в свое время, выступать перед американской русской аудиторией. Почему бы нам вдвоем не отправиться на Чукотку? Вторичный прилет манил меня надеждой побывать на далеких стойбищах. Но, увы, не получилось, вновь мешали какие-то технические сложности. Да и времени было в обрез. Днем мы выступали в разных аудиториях, вечером – встречались с поэтами, писателями, бардами, до глубокой ночи были заняты посиделками с возлияниями и немудреным закусом.

Дружеское общение располагало к непубличным воспоминаниям. Я рассказал, как какие-то городские чиновники оскорбительно препятствовали Юре похоронить жену на писательском кладбище в Комарово. Известно, что в таком деле медлить нельзя, а чиновники уперлись. Тогда Юра послал телеграмму губернатору Чукотки Роману Абрамовичу, одного звонка которого в Смольный было достаточно, чтобы решить вопрос.

А с самим Юрием Рытхэу мы прощались в «Доме современной литературы и книги» на набережной Макарова. Помещение это для подобных мероприятий не годилось, и гроб пришлось выносить через окно. Особенно переживал писатель Дмитрий Каралис, основатель и директор Дома. А что же делать? После потери замечательного дворца Шереметьева прощание с нашими товарищами нередко становилось проблемой. Спасибо Дмитрию Каралису, благодаря энергии и мужеству которого у писателей тогда появилась своя крыша на набережной Макарова. В учредители Дома Каралис пригласил Бориса Стругацкого, Александра Житинского и меня. Кстати, и прощание с замечательным писателем Александром Житинским пришлось повторить путем, проторенным Юрием Рытхэу. И оба нашли покой на том же Комаровском кладбище…

У Саши Житинского над могилой добротный православный крест, а могилу Юры, рядом с женой, венчает замечательное надгробье, выполненное другом Юры талантливым скульптором Вячеславом Бухаевым. Надмогильный изогнутый клык-бивень, словно символ единения чукотского классика Рытхэу с выдающимся скульптором и архитектором Бухаевым, бурятом по национальности. Два замечательных представителя народов Севера. Работы Бухаева – от маленькой птички «Чижик-пыжик» на граните Фонтанки в Питере до надгробья политику и гражданину Борису Немцову на Троекуровском кладбище в Москве. Мне нравилось встречаться с этим крупнотелым веселым человеком с умными чуть раскосыми глазами на скуластом лице физически сильного мужчины. Слава внешне напоминал индейца из знаменитого фильма «Пролетая над гнездом кукушки», только одетого в элегантный костюм.