Время полыни

– Я и сам толком не понял. Двое их было. На вид – молодые ребята в грязной военной форме. Небритые, зачуханные, взгляд у обоих какой-то затравленный. Мы в километре от станции оборудование разворачивали. Я, Вика и Степан провод тянули. Минут через десять пошли назад. Смотрим, двое каких-то солдатиков в наших вещах роются, еду воруют. Вербицкий их и окликнул. Так один все банки с консервами уронил, а второй от испуга из автомата в нашу сторону полоснул. И оба сразу деру дали. Мы даже не сразу поняли, что Вербицкого ранило. Бросились приборы проверять, не сломали ли чего. А потом уже смотрим, у Степана весь бок в крови.

– Степан перед смертью сказал, что собранные материалы никто из зарубежных научных коллективов так и не видел, – тихо произнесла Шибина. – Получается, все, что мы тут делали, зря? И сам он тоже погиб зря?

– Ну нет! – Ямпольский словно вышел из транса, в который погрузился после гибели подчиненного. Профессор встал, выпрямился, сверкнул глазами. – Ничего не зря! Слышите? Все отчеты – до последнего слова, до каждой диаграммы, каждого файла – мы передадим туда, куда и планировали. И пусть молодчики из СБУ хоть что потом делают, я не позволю им утаить ни капли жизненно важной информации. У меня есть копии всех материалов, которые прошли через эту лабораторию с самых первых дней работы в ЧЗО.

– А как нам передать их? – Волков с сомнением покачал головой. – Весь электронный документооборот, исходящий за пределы ЧЗО, просматривается СБУ. Бандеролью тоже не пошлешь, тем более изымут. А наш контракт не позволяет отлучаться из Зоны – по крайней мере, еще как минимум полгода.

– Есть у меня одна идея. Нужен презентационный видеоролик, который послужит информационной бомбой. В нем нужно отразить самые яркие и сильнее моменты происходящего в Зоне. Аномалии, кадры съемки вскрытия мутантов, свойства некоторых артефактов. И показать его нужно на пресс-конференции – так, чтобы увидели сразу все информационные агентства. Поднимется шумиха, и утаить уже ничего не получится.

– Идея неплохая, конечно, – задумался Кобзарь. – Но ведь СБУ сразу объявит все это фальшивкой, выдуманной сенсацией. А непосредственных инициаторов скандала, то есть нас, попытается смахнуть с шахматной доски. Ну, вы поняли.

– Ничего у них не выйдет. – Ямпольский был неумолим. – После публикации видео звон такой пойдет, что после него сор под ковер уже не заметешь. И вот тут-то мы и выложим главный козырь – всю основную информацию по Зоне. То, что здесь творится, смертельно опасно. Этим должны заниматься профессионалы. А не те, кто думает о том, как бы половчее извлечь из всего этого личную выгоду.

– Я в целом согласен с вами, Валерий Семенович, но кое-что меня все же смущает.

– И что же именно, Марк Витальевич? То, что после случившегося нас назовут предателями Украины?

– Конечно, нет, «собака лает, ветер носит», – Кобзарь горько усмехнулся. – Не в том дело. А не маловато ли у нас убедительных фактов? Помнится, в поисках новых материалов мы недавно предприняли экспедицию. И даже кое в чем преуспели. Но все равно, чтобы убедить большое научное сообщество, а не снискать репутацию балаганных фокусников, необходимо иметь больше доказательств.

– Да, вы правы, – согласился Ямпольский, – я сам неоднократно думал об этом. И, признаюсь, в свое время очень рассчитывал на помощь своего коллеги, профессора Стребкова. Мне доподлинно известно о наличии у него очень серьезного архива данных. Об исследованиях Зоны с массой уникальной информации, эти сведения могут серьезно изменить отношение общественности к проблеме ЧЗО.

– Но ведь вся его группа погибла? – вспомнив что-то, спросил Волков.

– Увы! И это большой удар не только для меня, его коллеги и соратника, но и для всего нашего мероприятия. Однако архив все еще существует. Стребков неоднократно намекал мне, что собрал в нем действительно кое-что важное. Но, к сожалению, не успел передать мне код доступа к своим материалам. И, что более странно, после гибели ключа при нем не обнаружилось. Как человек, близко знавший профессора, я был на опознании его тела и видел все изъятые у него вещи.

– А что, ключ имеет какую-то физическую форму? Я думала, это просто метафора. Для некоего буквенно-числового значения, – удивилась Вика.

– И то и другое. Я несколько раз видел этот предмет мельком, но не придавал ему значения. Однако теперь я убежден, что речь шла именно об этом ключе. И именно этого предмета не было в вещах Стребкова.

– Так, может, его забрала СБУ? Там неплохие дешифровщики. Возможно, что никакого архива больше и нет, – озвучил неприятную гипотезу Кобзарь.

– Все может быть: и то, что СБУ получила ключ и подчистила весь архив; как и то, что мой друг все же успел куда-то этот ключ спрятать. К сожалению, оба варианта не дают нам ровным счетом никаких зацепок. Наши шансы на получение архива ничтожно малы. Поэтому нам придется рассчитывать только на себя. А значит, у нас очень много работы.

* * *

Когда микроавтобус подъехал к поселку, уже начало темнеть.