Всадник без головы

He was going at full speed; and Zeb was but too well pleased to perceive that he was likely to continue it.	Он мчался во весь опор и, по-видимому, не собирался останавливаться, чему Зеб был очень рад.
It was sheer chance that had conducted him that way; and not from having seen either the hunter or his sorry steed.	Всадник без головы поехал в этом направлении совершенно случайно, а вовсе не потому, что увидел охотника или его тощую кобылу.
The former-if not the latter-was satisfied at being treated in that cavalier style; but, long before the Headless Horseman had passed out of sight, Zeb had taken his dimensions, and made himself acquainted with his character.	Но, как ни испугался Зеб, он все же успел рассмотреть загадочного всадника, прежде чем тот скрылся из виду.
Though he might be a mystery to all the world beside, he was no longer so to Zebulon Stump.	И то, что было тайной для всех, перестало быть тайной для Зеба Стумпа.
As the horse shot past in fleet career, the skirt of the serap?, flouted up by the wind, displayed to Stump's optics a form well known to him-in a dress he had seen before.	Когда лошадь поравнялась с кустами, где спрятался Зеб, ветер отогнул край серапе, и под ним охотник увидел хорошо знакомый ему костюм.
It was a blouse of blue cottonade, box-plaited over the breast; and though its vivid colour was dashed with spots of garish red, the hunter was able to recognise it.	Это была голубая блуза со складками на груди; несмотря на покрывавшие ее багровые пятна, старый охотник узнал эту блузу.
He was not so sure about the face seen low down upon the saddle, and resting against the rider's leg.	Но он не был уверен, что узнал лицо, упиравшееся подбородком в бедро всадника.
There was nothing strange in his inability to recognise it.	В этом не было ничего странного.
The mother, who had oft looked fondly on that once fair countenance, would not have recognised it now.	Даже любящая мать, так часто любовавшаяся прекрасным лицом сына, теперь не узнала бы его.
Zeb Stump only did so by deduction.	Зеб тоже не узнал его -- он догадался.
The horse, the saddle, the holsters, the striped blanket, the sky-blue coat and trousers-even the hat upon the head-were all known to him. So, too, was the figure that stood almost upright in the stirrups.	Лошадь, седло, полосатое серапе, небесно-голубая куртка и такие же брюки, даже шляпа на голове -- все это было знакомо ему; он узнал и фигуру всадника, который сидел, выпрямившись в седле.
The head and face must belong to the same-notwithstanding their unaccountable displacement.	Голова должна была принадлежать этому же человеку, несмотря на свое непонятное смещение.
Zeb saw it by no uncertain glance. He was permitted a full, fair view of the ghastly spectacle. The steed, though going at a gallop, passed within ten paces of him.	Это не было мимолетным видением -- Зеб хорошо рассмотрел страшного всадника; хотя он мчался галопом, но зато проехал всего в десяти шагах от старого охотника.
He made no attempt to interrupt the retreating rider-either by word or gesture. Only, as the form became unmasked before his eyes, and its real meaning flashed across his mind, he muttered, in a slow, sad tone:	Но он ни словом, ни движением не попытался остановить удалявшегося всадника; только потом, поняв, кто этот всадник, он с грустью прошептал:
"Gee-hos-o-phat!	-- Иосафат!
It air true, then!	Так, значит, это правда!