Второй том «Мертвых душ». Замыслы и домыслы

Печатание соч<инений> Дяди сегодня должно быть окончательно позволено и новое и старое (кроме 1го тома М. Д., который не был представлен не знаю почему Ш<евыреву>; ежели бы я не приехал сам сюда, то Бог знает, когда бы это было все готово… Теперь все слухи замолкли, ничего нет нового, тишина удивительная; поговаривают некоторые об Sainte alliance! Опять повторение на старый лад…[434]

Вступительная статья Трушковского «От издателя» к дополнительному тому гоголевских сочинений в самом издании была датирована 20 июля 1855 года. Однако еще 11 июля 1855 года И. С. Аксаков жаловался в письме к нему на ее неполучение:

За неприсылку предисловия, которое вы должны были прислать весьма давно – делаю вам дружеский выговор. Что за леность умственных сил в ваши годы? Это просто недостаток воли[435].

Черновой вариант заметки «От издателя» Трушковский сначала послал «на цензуру» Шевыреву с сопроводительной запиской:

Извините мою рассеянность, я забыл послать вам в прошлый раз оглавление 5го тома, посылаю его теперь вместе с пред<исловием> на цензуру, напишите, пожалуй, точно годно или нет? Не знаю, разберете ли – так спешу[436]

.

Правка, которую Шевырев внес в рукопись Трушковского, носила в основном стилистический характер. Но этот же автограф свидетельствует о том, что характерное замечание («И так несколько [дней] деньков было нужно, чтоб кончить приготовление к печати 2 тома М. Д.!») было добавлено в текст именно Шевыревым[437].

В своей заметке «От издателя» Трушковский «напоминал» читателю:

…пять глав 2‐го тома «Мертвых душ» списаны с черневых, давнишних тетрадей, нечаянным образом уцелевших от сожжения. Сколько всех глав было написано, наверное неизвестно; можно предполагать, что не только весь второй том, но даже третий был набросан вчерне[438].

Далее следовало объяснение причины сожжения Гоголем второго тома и необходимости его нынешней публикации вопреки последней воле автора:

Велика была жертва, принесенная смиренным Христианином, и последний подвиг его жизни, как он ни тягостен для нас, останется вечным свидетелем высокого самоотвержения человека! Нам остается с благоговением к памяти покойного сохранить все уцелевшие отрывки, и хотя издавая их в свет мы, может быть, поступим против желания Гоголя, но эти отрывки, эти очерки только еще набросанные, так много проявляют его великий талант, что грешно бы было утаить их под спудом[439]

.

К словам «против желания Гоголя» Трушковский сделал ссылку на «Переписку с друзьями» («Выбранные места из переписки с друзьями»). От лица «всей семьи покойного Гоголя» в предисловии он принес «искреннюю благодарность С. П. Шевыреву, который принял на себя большой труд разобрать все оставшиеся бумаги, после смерти Николая Васильевича, переписать своей рукой, и своими советами много способствовал настоящему изданию»[440].

Очевидно, не без помощи Шевырева Трушковский предпринял и первую попытку выявления последовательности написания глав, описал в предисловии содержание каждой из них в отдельности – в их отношении к замыслу поэмы в целом, а также к тем изменениям, которые произошли в ходе правки: «…портрет Уленьки только набросан (говорят, что очерк ее был удивительный), самые слова даже не дописаны; может быть из этого именно очерка предстала бы потом, как сам Автор обещал в 1‐й части своей поэмы, та „чудная Русская девица, какой не сыскать нигде в мире…“».