Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в.

К концу 1883 г. во всех академиях было 1 127 студентов (из них 688 казеннокоштных и 52 стипендиата): в СПбДА – 372, в МДА – 359, в КДА – 218, в КазДА – 178[635]. Рост числа своекоштных студентов делал особенно актуальным вопрос о помощи «недостаточным» студентам. Ответом на эту проблему стало учреждение обществ и братств для «вспомоществования недостаточным студентам». К моменту введения нового Устава 1884 г. во всех четырех академиях действовали подобные организации: при МДА с 1880 г. Братство преподобного Сергия, при КДА с 1882 г. – Богоявленское братство, в 1883 г. было учреждено подобное братство и при КазДА[636]

.

Вступительные экзамены в послереформенных академиях стали проверкой готовности абитуриентов: хотя принималась большая часть поступающих, отзывы экзаменационных комиссий были достаточно строги[637]. На вступительных экзаменах особенное значение придавалось письменным «экспромтам», в годы действия Устава 1869 г. их было обычно два (в КДА и КазДА) или три (в СПбДА и МДА), одно или два – по богословским наукам, одно – по гуманитарным[638]

. Оставалась неопределенность в том, что из богословских наук и в какой степени спрашивать у выпускников светских школ. Но так как серьезного изменения состава поступающих не произошло, резко вопрос так и не встал.

Увеличение числа казенных мест в каждой академии, при системе централизованного распределения, давало основание надеяться на обеспечение кандидатами духовных академий всех преподавательских должностей. Учебный комитет поставил вопрос о подготовке выпускников академий к преподаванию и в училищах. Указом Святейшего Синода от 23 мая 1880 г. студенты 4-го курса обязывались знакомиться с программами и планами духовных училищ[639]. Первый же поток академистов в училищах (в 1880 г. более половины выпускников академий оказались там) столкнулся со множеством проблем[640]

. Профессора говорили с некоторой иронией, что через несколько лет «все училища наполнятся преподавателями с академическим образованием», хотя польза от этого высокого уровня не очевидна: «академисты, высоко о себе мудрствуя, манкируют преподаванием какой-нибудь грамматики»[641].

Принципиальные изменения произошли в организации научно-богословской деятельности духовных академий. Главным недостатком богословской науки предреформенных лет было признано недостаточное количество и качество специальных трудов по конкретным разделам и вопросам богословия. Несмотря на отдельные проблемы, в целом Устав имел в этом направлении значительные результаты: специальные исследования появились практически во всех областях богословской науки, хотя разного уровня, разной степени самостоятельности. Специализация, преподавательская и учебная, по кафедрам и отделениям, сама по себе не могла развить науку, но значительно стимулировала этот процесс, хотя проявила при этом определенные проблемы.

Система отделений активизировала не только учебный процесс, но и научное развитие корпораций духовных академий. Появилась возможность преодолеть привычку индивидуально-замкнутых научных занятий и выстроить полноценную систему богословских исследований совместными усилиями научного коллектива. Этому должны были способствовать обсуждения в отделениях магистерских и докторских диссертаций. Но ни опыта обсуждений научных проблем, ни опыта совместной исследовательской деятельности преподаватели академий не имели, и предоставленные Уставом возможности использовались лишь в малой степени.

Если большая часть докторских научных работ, представленных в 1869–1874 гг., являлась плодом дореформенных исследований, то диссертации периода после 1874 г. представляли собой результат деятельности пореформенных академий[642]. Диссертации этого времени, а также диспуты, на которых они защищались, свидетельствовали о расширении эрудиции ученых-богословов, самостоятельной работе с источниками, попытках применения научно-критических методов, иногда плодотворных, иногда недостаточно компетентных. В каждой области богословия сформировались определенные направления, иногда противостоящие друг другу в научных вопросах, происходили научные споры, способствующие выработке более адекватных взглядов. Но большая часть научных работ, как и прежде, являлась плодом личных усилий, хотя стимулированных и поддерживаемых новой системой. Для последовательного систематического развития богословской науки, с одной стороны, должен был накопиться опыт, позволяющий критически использовать сами научные методы, и более значительный запас специальных работ, на которые можно было опираться. С другой стороны, необходима была централизация богословской науки, предоставляющая возможность систематизации проводимых исследований, регулярных контактов со светской наукой, построения перспективных проектов, осуществления более широкого научного преемства.