Выживший во тьме

Свой первый дальний поход я направил на восток. Я знал направление, потому что среди всяческого снаряжения рыболова отыскал три простеньких компаса. Не было оснований им не доверять – кроме того, я проверил их самым простым способом: выложил в ряд. Если все станут показывать одинаково – все целы. Если каждый сам по себе – какой-то, либо они все, врет, но это уже не проверить, и доверять им нельзя. Два строго вернулись стрелками на синюю черту – север, и лишь один крутился во все стороны, куда ни поверни. Именно этого я желал. Два не могут указывать направление одинаково, будучи сломанными. Ну а третий… Его я выбросил. Правда, когда надел на руку один из тех, которые считал работоспособными, мелькнула шальная мысль: а тот ли север он показывает? Что, если в результате Катаклизма полюса Земли сменились? Что, если былая география планеты осталась лишь в моей памяти – и сейчас ни один пункт, ни один штрих на карте не соответствует действительности? А континенты… Я с трудом заставил себя остановиться. Шальная мысль не добавила ни радости, ни спокойствия.

Хотелось дойти до края города и посмотреть, что там. Все так же, как здесь, или дела обстоят не столь удручающе? Я понятия не имел, сколько мне для этого придется блуждать. Дорога могла занять несколько дней, а то и больше. Расстояние ограничивалось только запасом продовольствия. Местами попадались бьющие в небо гейзеры из воды, грязи и пара. Нередко вздыбленный асфальт или плитку прорезала трещина, порой достигавшая нескольких метров, и мне подолгу приходилось искать место, чтобы перешагнуть или перепрыгнуть ее без угрозы провалиться. Повсюду валялись остовы сгоревших и покореженных автомобилей, сохранившиеся стволы деревьев, на которых не осталось ни единой ветки. Они торчали верхушками вверх и будто прорезали задевавшее их небо. А небо… Оно не менялось. Словно сверху навис и парил гигантский студень, из которого свисали бахромой влажные и грязные космы. Опустись оно чуть ниже – и я никогда бы не смог вернуться обратно…

Я нередко менял маршрут, увлеченный отсветом дальних пожарищ или еле заметных костров, но всякий раз оказывалось, что это только следы стихии. Горели какие-то хранилища с горючим и газ, вырывавшийся из подземных недр, чадили сырым дымом остатки деревянных сооружений.

Компас меня все равно подвел – или же я где-то стукнул его так, что он перестал показывать верное направление. Впрочем, я и без того старался ему не слишком доверять, полагаясь больше на запоминавшиеся ориентиры. Но их было так много, что я в конце концов запутался… Возвращаться назад предстояло по своим же следам. Не в прямом смысле – по следам, а руководствуясь теми местами, где уже проходил. Это не позволяло сделать петлю или крюк, чтобы сократить расстояние, – иначе я мог подолгу кружить на одном месте. Если бы эти проклятые тучи над городом хоть немного поднялись, это значительно облегчило бы ориентировку.

Только очень внимательно рассматривая руины, можно было догадаться, где раньше находилась улица, а где – широкий бульвар. Здесь, возможно, перекресток, а далее – жилой квартал. Впору создавать новую карту города – хотя вряд ли это когда-нибудь вновь станет городом…

Учитывая катастрофические последствия землетрясения, здесь и танк не проехал бы – а я с упорством и даже упрямством шел и шел вперед, туда, куда вели и любопытство, и просто желание хоть что-нибудь понять. Восток ли, юг – все равно. Картина повсюду была одинаковая. Надо всем этим нависало столь безрадостное небо, на удивление прекратившее поливать меня своей грязной изморосью, что от одного его вида хотелось сесть и тупо смотреть перед собой… От постоянных холодных ветров на губах появилась простуда – а я, как назло, не взял с собой ничего именно против этой напасти, хотя простой жир мог обезопасить меня от ветра. Опыт подобных странствий появился лишь потом.

В одном месте я наткнулся на разбитый автопарк, а возможно, что и вокзал. Здесь, по-видимому, в момент Катаклизма находилось более сотни автобусов, больших и не очень, множество других автомашин, спецтехники – сейчас все это было свалено в грандиозную кучу, словно не внушительная техника, а детские игрушки, разбросанные шаловливой рукой. Но это были не игрушки… Во многих кабинах я заметил останки шоферов, кое-где – пассажиров. Автомашины оказались навалены практически друг на друга, в иных местах образуя завалы в несколько этажей – тогда нижние оказывались сплющенными от многотонной тяжести. Я принялся обходить это кладбище стороной – даже на фоне всеобщего запустения от него веяло жутью…