Ýòêèíä À. Âíóòðåííÿÿ êîëîíèçàöèÿ (Áèáëèîòåêà æóðíàëà «Íåïðèêîñíîâåííûé çàïàñ») - 2013.djvu

Марлоу разговаривал с пассажирами на борту яхты как с равными. Он рассказывал им о том, кто стоял ниже их — чер­ных людях в стране слоновой кости, — и о европейце-сверхче- ловеке по имени Курц. История Марлоу необычна, но его собе­седники и мы, читатели, верим ему. Другое дело — Иван Флягин, рассказчик в «Очарованном страннике» Лескова. По мере того как он рассказывает свою историю, случайные пассажиры все более недоверчиво относятся к нему и к тому, что он говорит. Тем не менее они продолжают слушать и вообще относятся к нему с цивилизованным интересом, — с большим любопыт­ством, чем то, с которым Флягин относился к туземцам, сре­ди которых ему пришлось жить. Исследователи характеризу­ют Флягина по-разному, от «русского супермена» (McLean 1977:241) до «обычного русского человека» (Franklin 2004:108). Он одет как монах-«черноризец», хотя на самом деле он — мо­настырский кучер. У него есть дар лошадника-конэсера, знато­ка и любителя лошадей; с людьми ему труднее, хотя по ходу

348

своей истории он их тоже оценивает, покупает, бьет нагайкой, а иногда и любит так, как любят отменную лошадь. Разочарован­ные пассажиры постепенно распознают в нем самозванца (вспоминается история о том, как Владимир Даль разоблачил беглого крепостного, узнав по акценту, откуда он родом, — см. главу 8). Начавшись как разговор равных, история Флягина превращается во встречу европейцев с благородным дикарем.

Флягин рассказывает о своей жизни, стоя на борту судна, которое везет паломников и снабжает необходимым монасты­ри на островах Ладожского озера. Пароход находится пример­но в одном дне неспешного пути от Петербурга, к северу от истока Невы. Через эти земли пролегает путь к древнему серд­цу России. Как и у Темзы, у Невы были мгновения сияния, тьмы и мерцания. Как и Англия, Россия была страной колонизован­ной и колонизующей. Римляне не добрались до этих берегов, но по ним прошли финны, шведы, русские и немцы, некоторые по нескольку раз. Если Рюрик действительно вышел из Сканди­навии, то здесь, по Неве и Ладоге, он плыл на своей ладье к Новгороду. В противоположном направлении, из Новгорода через Онегу и Ладогу, шли в Европу меха. Теперь здесь, рядом со столицей империи, Флягин повествует о своей кочевой жизни, которая бросала его из русской глубинки в пустыни Средней Азии, на Кавказ, а потом на озера и острова Русского Севера. Для Марлоу плавание из Британии в Европу, а потом в Африку означало, что он пересекал моря, государства и границы. Все приключения Флягина происходят внутри России. Пересекая степи, пустыни и горы, оказываясь среди чужих и часто враж­дебных народов, Флягин никогда не покидает «родную землю». Марлоу — критически настроенный, рефлексирующий импе­риалист, один из тех, кто участвовал и в колонизации, и в деко­лонизации мира. Очарованный и чарующий, Флягин совсем лишен любопытства и критического мышления. Читатель неиз­бежно оказывается ближе к пассажирам на борту судна, чем к самому Флягину, красноречивому, но непроницаемому рас­сказчику. С его навязчивой чарой невозможно идентифициро-

349

ваться: мешают несдержанная сила, причудливая религиоз­ность, аморальная спесь, глубокий контакт с животными и не­хватка человечности. Если Флягин — сверхчеловек, то описан он со здоровой дозой человеческой иронии.

«Очарованный странник» Лескова начинается с того, что пас­сажиры ненадолго оказываются в Кореле, небольшом городке на берегу Ладожского озера, «этом бедном, хотя и чрезвычайно ста­ром русском поселке, грустнее которого трудно что-нибудь вы­думать». Основанную финнами Корелу в 1310 году взяли новго­родцы, потом в 1580 году — шведы, в 1595-м — Московское государство, в 1617-м — снова шведы, в 1710-м — петров­ские войска. В 1920 году Корела вошла в состав Финляндии, в 1940-м была захвачена Советским Союзом, в 1991-м осталась в составе России. Четыре раза поменяв название, Корела извест­на как Приозерск, дачный курорт на Ладоге. Много раз захва­ченный и ни разу не освобожденный, Приозерск — город, у которого нет причин для веселья; все же и его рекордная грусть, пожалуй, преувеличена. В рассказе Флягина грусть разлита по азиатской пустыне, где туземцы взяли его в плен и искалечили, по его родной губернии в Центральной России, где вся его жизнь была одной сплошной поркой, и по столице империи, где он бедствовал так, что играл роль демона в театре. Но для Лескова сердцем грусти была именно Корела — городок, похо­жий на сотни других, например на Пензу, где и Лесков, и его герой Флягин жили некоторое время:

В этой Пензе... люди дошли до того, что хотели учредить у себя все навыворот: улицы содержали в состоянии болот, а тротуары для пешеходов устроили так, что по ним никто не отваживался ходить. Тротуары эти были дощатые, а под досками были рвы с водою. Гвозди, которыми приколачи­вали доски, выскакивали, и доски спускали прохожего в клоаку, где он и находил смерть. Полицейские чины гра­били людей на площади; предводительские собаки терза­ли людей на Лекарской улице... а губернатор собственно-

350