Ýòêèíä À. Âíóòðåííÿÿ êîëîíèçàöèÿ (Áèáëèîòåêà æóðíàëà «Íåïðèêîñíîâåííûé çàïàñ») - 2013.djvu

На сотовом уровне суверен даровал земли не отдельным переселенцам, а всему коллективу. Эти земли нельзя было про­давать или закладывать. Физические лица и их семьи не владе­ли землей, которую обрабатывали. В случае крестьянских об­щин с каждым новым поколением (или даже чаще) наделы перераспределялись. Крестьяне были поселенцами на своей земле, а не ее хозяевами. Выход из общины был затруднен мно­жеством препятствий. Почти до конца империя боролась про­тив развития земельного рынка, особенно в отношении сель­скохозяйственных земель. Империя не хотела иметь дело с индивидуальными агентами, только с дворянами, чиновниками или старейшинами, каждый из которых управлял сотнями крестьян. Общины не сообщались между собой; вне торговли все транзакции были вертикальными, от каждой отдельной об­щины вверх по иерархической лестнице к монарху и обратно вниз. Начиная с середины XVIII и до начала XX века эта сотовая система структурировала огромные пространства империи. За время ее существования она распространилась среди народов с очень разными традициями. Будучи системой непрямого прав­ления, она была нейтральной к культурам и народностям.

Хотя русские власти веками практиковали непрямое прав­ление в своих отношениях с сибирскими племенами, впервые оно было кодифицировано для немецких колоний на Волге, переосмыслено в столкновениях империи с еврейскими кага­лами в черте оседлости и, наконец, применено к помещичьим и государственным крестьянам. Перемещаясь от одного конца империи к другому, группа высших чиновников повсеместно внедряла сотовую систему оседлой колонизации, хотя конкрет­ные результаты в разных случаях могли различаться. Пытаясь создать единую модель, которую можно было бы применять к разным народам империи, они сравнивали результаты в раз­ных регионах, делились положительным опытом и переноси­ли практики в масштабах империи.

Родившийся под Казанью и гордившийся своей татарской родословной, Гавриил Державин получил свой первый адми-

234

нистративный опыт в 1774— 1775 годах, организуя оборону не­мецких колоний на Волге от восставших казаков, калмыков, крестьян-раскольников и киргиз-кайсаков; однажды, если ему не изменила здесь память, ему удалось отбить от пугачевцев полторы тысячи угнанных ими колонистов. Живя в колонии Шафгаузен, основанной в 1767 году, он подружился с ее старей­шиной Карлом Вильмсеном, любителем музыки и поэзии. Дер­жавин нашел в его библиотеке оды Фридриха II в немецком переводе (прусский король писал их по-французски) и перевел их на русский. В Шафгаузене Державин написал и цикл соб­ственных од, моралистических и косноязычных, призывавших к личной ответственности, скромности, честности: «Ода на постоянство», «...на знатность», «...на великость». Не придавая колониям особого значения, биограф Державина, поэт и кри­тик Владислав Ходасевич, полагал, что именно там в основопо­ложнике русской поэзии «что-то сдвинулось», и навсегда:

В жизни каждого поэта... бывает минута... его будущая поэ­зия вдруг посылает ему сигнал... Эта минута неизъяснима и трепетна, как зачатие... После нее все дальнейшее — лишь развитие и вынашивание плода... Такая минута посе­тила Державина весною 1775 года (Ходасевич 1988: 87).

Не удивительно ли, что зачатие русской поэзии произошло в немецкой колонии? Мало сомнений в том, что, знакомясь с необычной жизнью колонистов, Державин пришел и к другим прозрениям. Так и не побывав за свою долгую жизнь за грани­цей, юный поручик потом станет универсальным администра­тором империи — олонецким наместником, тамбовским губер­натором, ревизором еврейской черты оседлости и министром юстиции. В своем проекте реформирования еврейских общин Державин опирался на опыт немецких колоний на Волге, и тот же шаблон империя применяла к татарам, создавая магистра­ты в мусульманских регионах (Lowe 2000).

235

Многолетний министр финансов Егор Канкрин, родивший­ся и учившийся в германских землях, начал свою российскую карьеру с должности инспектора немецких колоний под Пе­тербургом. Мало кто больше Канкрина повлиял на ход и итог Высокого Имперского периода. Выходец из поповского сосло­вия, Михаил Сперанский стал генерал-губернатором Сибири после множества административных свершений в столице, где он, в частности, написал устав военных поселений. В Сибири Сперанский разделил инородцев на оседлых, приравняв их к государственным крестьянам; кочевых, которые были разделе­ны на улусы во главе со старейшинами, собиравшими с них ясак; и, наконец, бродячих, которые получили самоуправление потому, что делать с ними было нечего.