Забытые: Тени на снегу

Я вдохнула-выдохнула и положила дрожащие руки на плечи пишущего, остро ощущая, какими же они стали ледяными. И спустила на него поток искр – быстрых, верных. И они всё сделали очень быстро, оставив лишь горстку пепла на скамье. И я тяжело села рядом.

Как там Зим однажды выразился?.. Заковыристо так?

Твою ж… душу миру в мать, Шамир…

Привычка действовать срывалась на крик – вставай, беги, спасай Зима, убивай Горду! – а я не могла встать. Сидела, придавленная ужасной правдой, и не находила в себе сил даже распрямить ссутуленную спину.

Можно было представить, что пишущий солгал. Просто так, чтобы с пути сбить или настроение испортить. Но нет, на пороге Гиблой тропы никто не лжёт. И я остро чувствовала правду. И, погружаясь в себя, вновь и вновь пыталась вспомнить свою Гиблую тропу. Какие-нибудь знаки. Странности. Себя там. Но вновь и вновь натыкалась на… «островок».

Тот самый? В смысле, такой же, как…

– Зачем? – выдохнула я сквозь зубы. – Ну, узнала бы… Зачем?

Шамир молчал, затаившись.

Да, этот «островок» поразительно похож на остальные. На те, что обнаруживались в памяти моей крови. На то, что я должна была помнить благодаря предкам и силе крови, но не могла. А значит… Значит, мы всё-таки зачарованные. И не Забытыми, как я думала, а самим Шамиром. Зачем-то он спрятал от нас часть чего-то такого…

– Что ты натворил? – спросила я сердито.

Стало тихо-тихо.

Нет, мы чувствовали Шамира не как себя. А как кого-то из предков, кто всегда стоит за нашей спиной. И понимали настроение, и угадывали, что он хотел нам сказать. Видели его знаки – как жесты. И иногда слышали.

И сейчас Шамир замер… как нашкодивший ребёнок. Я очень хорошо помнила, какой была сама, и явственно видела сходство. Он замер, боясь выдать себя – случайным взглядом, жестом, мыслью. Будь у него возможность забиться в угол и спрятаться в темноте – он бы скрылся. Но взрослые уже окружили и не пускают. Ещё не знают о пакости, но сразу догадаются. И так от этого неуютно и…

– Тебе что, стыдно? – я удивлённо подняла брови.

Облегчение. Оно пронеслось по обеденной тёплым ветром, одобрительно взъерошив мои волосы, и обняло за плечи. И меня наконец отпустило оцепенение.

– Ты меня пожалел, что ли? – я встала и набросила на плечи шубу. – Зачем память закрыл? Что такого я увидела на Гиблой тропе? Может, сама бы сообразила. И не было бы ничего… этого.

Снова тихий вздох ветра – показалось, виноватый. Сожалеющий.

– И теперь ты пытаешься исправить то, что натворил? – я бросила на стол пару монет и устремилась к выходу, быстро застёгиваясь. – Поэтому ведёшь меня? – и после паузы, нерешительно: – Думаешь, у меня получится? Помочь тебе?

Я открыла дверь и на мгновение ослепла – от яркой вспышки полуденного солнца, сверкнувшего из-за туч.

То есть… да. Шамир очень в меня верит.

Мне бы такой веры… хоть пару лучиков. Хоть искорку.

Я тряхнула головой, накинула капюшон, искоса глянула на солнце и поняла ещё кое-что:

– И ты меня ведёшь… потому что это, в смысле дело, как-то поможет мне? Стать нормальной знающей – с одной силой? Или вытеснить осень, чтобы вернуться к себе-искре? И за меня тебе тоже… стыдно? За то, что не успел помочь первым?

Солнце враз затянуло снежными тучами, ветер взъерошил сугробы и явственно подтолкнул меня в нужном направлении – к постоялому двору «Птичья требуха». И, наверное, это означает «да» – на все мои вопросы. И я вдруг поняла, что Шамиру стыдно не только из-за меня – но и из-за всех «недо-». Всех умирающих он должен был забрать с Гиблой тропы сам – к себе. Или вернуть знающими. Но почему-то Уводящие за нами не успевали. Почему-то иные желающие появлялись раньше. И почему-то он не мог им помочь – благословить после чужого вмешательства, перетянуть на свою сторону.

А может, все эти чучельники не просто успевали. Может, они сами убивали. Это ведь легче – довести до Тропы и сразу же, подготовленной группой, забрать. А потом наблюдать и вынуждать делать то, что нужно.

Так есть ли глаза в общине?

Теперь, после слов пишущего о том, что меня они упустили, я в этом засомневалась. Хотя… у них не было шансов заполучить душу искры. Ни единого. Потому что ещё до моей Гиблой тропы меня вписала в своё предсказание Мирна. И определила мой будущий путь.

И спасла.

Да, и это ведь и вправду нетрудно: вертеться среди людей, подбирать необходимых (хладнокровные же похожи и предсказуемы), заманивать в западню Тропы. А потом сразу же возвращать, устными и письменными словами вмешиваясь в судьбу, направляя на новый, нужный путь. Это проще, чем мелькать в общине знающих, изучая имеющихся.

Но не исключает того, что глаза всё же есть.

И хорошо бы пообщаться со Снежной. В момент возвращения Горды и Тихны она находилась рядом и могла увидеть что-нибудь… интересное. Например, некоего говорящего, которого хорошо бы взять живым и без запущенной «воронки».

Предусмотрительные, аж тошно…

К «Птичьей требухе» я подошла расстроенная и раздосадованная. Встряхнулась и напомнила себе, что надо собраться. Совсем недавно я бы летела сюда, чтобы разделаться, наконец, с Гордой… а теперь – всё.

Цель сменилась.