Загадочное происшествие в Стайлзе

Но Доркас была непоколебима, как скала. Между временем, когда она услышала голоса, и пятью часами, когда она отнесла чай своей хозяйке, прошло никак не меньше часа – и ничто не могло ее в этом разубедить.

Дознание проходило в пятницу в деревне, в «Руках Столпника». Ни меня, ни Пуаро не было в списке лиц, вызванных для дачи показаний, так что мы довольствовались ролью зрителей, сидя рядышком.

Предварительные процедуры уже закончились. Присяжным было предъявлено тело, и Джон Кавендиш официально опознал в нем свою покойную мачеху. Коронеру и жюри он рассказал об обстоятельствах ее смерти – как он проснулся среди ночи и в каком состоянии нашел несчастную миссис Инглторп.

Настал черед огласить медицинское заключение. Все в зале затаили дыхание, глядя во все глаза и навострив уши, в ожидании, что поведает знаменитый лондонский эксперт, мировое светило в области токсикологии.

В нескольких фразах Бауэрштейн изложил результаты вскрытия. Если опустить маловразумительные медицинские термины и технические подробности, отчет сводился к следующему. Причиной смерти миссис Инглторп стало отравление стрихнином. Из ее желудка извлекли не менее трех четвертей грана этого вещества, вероятнее всего, она приняла целый гран или даже чуть больше.

– Могла ли она проглотить яд случайно? – спросил коронер.

– Крайне маловероятно. В отличие от многих других ядов, стрихнин никогда не используется в бытовых целях, и его продажа без специального разрешения запрещена.

– Позволяют ли результаты вашего обследования установить, как именно яд попал в организм?

– Нет.

– Насколько мне известно, вы прибыли в Стайлз раньше доктора Уилкинса?

– Верно. Я повстречал посланный за ним автомобиль у ворот усадьбы и поспешил в дом.

– Расскажите, что вы обнаружили по прибытии.

– Я вошел в спальню миссис Инглторп. Она была в тяжелом состоянии, ее терзали сильнейшие спазматические судороги. Когда я наклонился к ней, она прошептала: «Альфред… Альфред…»

– Мог ли стрихнин содержаться в кофе, который миссис Инглторп принес ее муж?

– Это не исключено, но стрихнин – довольно быстродействующее вещество. Признаки отравления наблюдаются уже через час или два после попадания яда в организм. Оно может замедлиться при определенных условиях, ни одно из которых в данном случае соблюдено не было. Как я понял, кофе миссис Инглторп выпила после ужина, не позже восьми часов вечера. А первые симптомы проявились лишь под утро. Это доказывает, что яд был употреблен гораздо позже времени последней трапезы.

– У миссис Инглторп была привычка пить какао посреди ночи. Мог ли стрихнин содержаться в этом напитке?

– Нет. Я собственноручно взял пробу какао, оставшегося на дне кастрюльки, и отдал на анализ. Ни малейших следов стрихнина.

Пуаро рядом со мной издал тихий самодовольный смешок.

– Откуда вы знали, что так будет? – прошептал я.

– Слушайте дальше!

– Должен сказать, – продолжал доктор, – что иной результат анализа меня бы весьма удивил.

– Почему?

– Да потому, что у стрихнина необычайно горький вкус. Его можно обнаружить даже в растворе один к семидесяти тысячам, и замаскировать эту горечь можно только сильнейшими вкусовыми добавками. Какао, содержащее гран стрихнина, было бы совершенно невозможно пить.

Один из присяжных осведомился, относится ли сказанное также и к кофе.

– Отнюдь. Кофе сам по себе очень горький напиток и вполне способен перебить вкус стрихнина.

– Значит, куда более вероятно, что яд был добавлен в кофе, но каким-то неизвестным способом его действие было отсрочено.

– Да, но поскольку кофейную чашку раздавили каблуком, у нас не было возможности проанализировать ее содержимое.

На этом доктор Бауэрштейн закончил давать показания. Следом за ним выступил доктор Уилкинс. Он поддержал коллегу по всем пунктам и решительно отверг гипотезу о возможности самоубийства. Хотя у покойной миссис Инглторп и были проблемы с сердцем, в остальном, по словам лечащего врача, она обладала завидным здоровьем и энергичным, уравновешенным темпераментом. Такой человек не станет сводить счеты с жизнью.

Далее перед жюри присяжных выступил Лоуренс Кавендиш. Его показания не имели особого значения, поскольку младший брат лишь повторил то, что уже рассказал старший. Уже покидая свидетельское место, Лоуренс замешкался и нерешительно спросил:

– Могу ли я высказать собственное мнение по этому вопросу?

Коронер незамедлительно ответил:

– Разумеется, мистер Кавендиш. Мы собрались здесь, чтобы установить истину, и приветствуем любое заявление, которое может этому поспособствовать.

– Это всего лишь мое предположение, – уточнил Лоуренс. – Конечно, я могу ошибаться, и все же мне кажется, что смерть моей матери могла быть вызвана естественными причинами.

– Объясните, что вы имеете в виду, мистер Кавендиш.

– В день своей смерти и какое-то время до этого моя мать принимала тонизирующее средство, содержащее стрихнин.

– А-а! – со значением воскликнул коронер. Присяжных это заявление тоже явно заинтересовало.