Загадочное происшествие в Стайлзе

Я всем сердцем сочувствовал юному мистеру Мейсу. Ведь это так естественно для деревенского приказчика – стараться всячески угодить господам из усадьбы, в особенности если это сулит надежду в будущем перехватить у тэдминстерской аптеки выгодные заказы.

– А разве у вас не принято регистрировать продажу ядов в специальной книге?

– Да, сэр, и мистер Инглторп в ней расписался.

– Вы принесли эту книгу с собой?

– Да, сэр.

Книга была передана жюри, и после надлежащего выговора – краткого, но сурового, коронер наконец-то отпустил несчастного мистера Мейса восвояси.

Воцарилось напряженное молчание, затем вызвали Альфреда Инглторпа. Осознает ли он, думал я, как туго затянулась петля вокруг его шеи?

Коронер сразу взял быка за рога.

– Вы покупали стрихнин, чтобы отравить собаку?

Инглторп отвечал, сохраняя полное присутствие духа:

– Нет. В Стайлзе нет собак, не считая овчарки привратника, но она совершенно здорова.

– То есть, вы отрицаете, что приобрели у Альберта Мейса стрихнин в прошлый понедельник?

– Категорически.

– Разве это не ваша подпись?

Коронер протянул ему регистрационную книгу.

– Конечно же нет. Почерк абсолютно не похож на мой. Сейчас я это докажу.

Он вынул из кармана конверт или что-то вроде того, несколько раз быстро расписался на нем и вручил присяжным. Было установлено, что подпись не имеет ничего общего с автографом в книге аптекаря.

– В таком случае, как вы объясните показания мистера Мейса?

– Совершенно очевидно, что мистер Мейс ошибся, – невозмутимо ответил Инглторп.

После недолгого размышления, коронер спросил:

– Мистер Инглторп, не могли бы вы сообщить для протокола, где находились вечером в понедельник, 16 июля?

– Право же… не припоминаю.

– Это абсурд, мистер Инглторп, – резко сказал коронер. – Советую подумать хорошенько.

Инглторп решительно покачал головой.

– Я ничего не могу вам сказать по этому поводу. У меня имеется лишь смутное воспоминание, что я прогуливался.

– И в каком же направлении?

– Я действительно не могу вспомнить.

Коронер нахмурился.

– Кто-нибудь составил вам компанию в тот вечер?

– Нет.

– Вы не встречали никого по пути во время своей прогулки?

– Нет, никого.

– Очень жаль, – сухо сказал коронер. – Насколько я понимаю, вы отказываетесь сообщить, где находились в то время, когда, согласно безоговорочному утверждению мистера Мейса, вы покупали стрихнин в его аптеке?

– Если вам угодно формулировать это таким образом, то – да, отказываюсь.

– Берегитесь, мистер Инглторп, вы играете с огнем.

Пуаро нервно заерзал на месте.

– Проклятье! – выдохнул он. – Этот безумец хочет чтобы его арестовали?

Инглторп и впрямь произвел на присяжных и публику скверное впечатление. Его жалкие отпирательства не убедили бы даже ребенка. Пуаро вздохнул с облегчением, когда коронер перешел к следующему пункту в перечне вопросов:

– О чем вы спорили с женой во вторник пополудни?

– Прошу прощения, – резко сказал Альфред Инглторп. – Вас дезинформировали. Вся эта история абсолютно не соответствует действительности. Никакой ссоры между мной и моей дорогой женой во вторник не происходило. Меня вообще не было дома вплоть до позднего вечера.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– А разве моего слова недостаточно? – надменно осведомился Инглторп.

Коронер не удостоил его ответом.

– Есть два свидетеля, слышавшие вашу ссору с миссис Инглторп.

– Ваши свидетели ошиблись.

Я не мог поверить своим ушам. Этот тип держится с такой непоколебимой уверенностью, что просто оторопь берет. Покосившись на Пуаро, я увидел на его лице выражение непостижимого для меня ликования. Означает ли это, что он наконец убедился в виновности Альфреда Инглторпа?

– Мистер Инглторп, вы слышали, как здесь повторили предсмертные слова вашей жены, – сказал коронер. – Вы можете как-то их объяснить?

– Разумеется, могу.

– Сделайте одолжение.

– По-моему, все очевидно. В спальне царил полумрак. Доктор Бауэрштейн почти моего роста и телосложения. Как и я, он носит бороду. Из-за тусклого освещения и невыносимых мук моя бедная жена, чье сознание уж заволокло пеленой, приняла доктора за меня.

– Неглупо, совсем неглупо, – пробормотал Пуаро. – Очень правдоподобно!

– Думаете, все так и было? – прошептал я.

– Я этого не сказал. Но версия и в самом деле гениальная.

– Вы решили, будто предсмертные слова моей жены – это обвинение, – продолжал Инглторп. – Но нет, несчастный мой дружочек призывала меня в свой последний час.

Коронер немного подумал и спросил:

– Верно ли, мистер Инглторп, что вы в тот вечер собственноручно налили кофе для вашей жены и сами отнесли его наверх?

– Я действительно налил кофе, но отнести не получилось. Я собирался это сделать, однако мне сообщили, что пришел друг семьи, и спеша его встретить, я поставил кофе на столик в холле. Когда несколько минут спустя я снова прошел через холл, чашки уже не было.

Это утверждение могло быть, а могло и не быть правдой, но мне показалось, что позиции Инглторпа оно не укрепило. Ведь у него в любом случае было достаточно времени, чтобы отравить напиток.