Загадочное происшествие в Стайлзе

– Что ж, – сказал я со вздохом, – мисс Говард оправдана. Кстати, именно вы отчасти виноваты в том, что я ее подозревал. Меня насторожило, как вы восприняли ее показания.

Пуаро выглядел озадаченным.

– А что же такого я сказал?

– Разве не помните? Когда я заметил, что только она и Джон Кавендиш находятся вне подозрений?

– А-а! Да-да. – Казалось, он немного смутился, но быстро пришел в себя. – Гастингс, окажите мне одну услугу.

– Конечно. Что я должен сделать?

– Я хочу, чтобы вы, улучив момент, остались наедине с Лоуренсом Кавендишем и сказали ему следующее: «У меня для вас сообщение от Пуаро. Он советует: найдите лишнюю кофейную чашку и можете спать спокойно». И больше не говорите ему ни слова.

– «Найдите лишнюю кофейную чашку и можете спать спокойно»? – озадаченно повторил я.

– Именно.

– Но что это означает?

– Ах, не буду портить вам удовольствие. Вы вполне можете догадаться сами, все факты у вас на руках. Просто передайте ему эти слова и проследите за его реакцией.

– Ладно, но все это, право слово, слишком уж таинственно.

Мы уже подъезжали к Тэдминстеру, и Пуаро попросил шофера притормозить у двери с табличкой «Химическая лаборатория». Он проворно выскочил из машины, вошел в здание и вернулся через несколько минут.

– Теперь мы все узнаем, – сказал он, вновь усаживаясь рядом со мной.

– Что вам здесь понадобилось? – Я сгорал от любопытства.

– Я оставил кое-что для анализа.

– Это я понял, но что именно?

– Образец какао, который я взял из кастрюльки в спальне миссис Инглторп.

Я буквально прикипел к своему месту.

– Но ведь какао уже проверяли! – завопил я. – Доктор Бауэрштейн лично сделал тест! Кроме того, вы же сами высмеяли мое предположение, что в нем может быть стрихнин!

– Я знаю, что доктор Бауэрштейн лично его проверял, – примирительно сказал Пуаро.

– Тогда зачем же вы…

– Мне просто понадобилось сделать дополнительный анализ, вот и все.

И больше я не смог из него ни слова вытянуть на эту тему.

Эта выходка с какао поставила меня в тупик. Я не видел в ней ни пользы, ни смысла. Однако решил полностью довериться Пуаро – после того, как он столь триумфально доказал невиновность Альфреда Инглторпа, я уже не смел критиковать поступки своего друга, какими бы странными они мне ни казались.

На следующий день состоялись похороны миссис Инглторп, а в понедельник, когда я спустился к позднему завтраку, Джон отвел меня в сторону и сообщил, что мистер Инглторп переселяется в деревенскую гостиницу «Руки Столпника» и останется там, пока не покончит со всеми делами.

– Гастингс, когда я услышал, что он уезжает, у меня словно гора свалилась с плеч, – сознался мой прямодушный приятель. – Пока мы считали его убийцей, нам было довольно неуютно в его обществе, но будь я проклят, если сейчас нам не стало в тысячу раз хуже. Теперь все мы чувствуем себя мерзавцами из-за того, что на него ополчились. Что уж греха таить – обращались мы с ним безобразно. Но ведь все факты были против него, нас едва ли можно упрекнуть в предвзятом отношении. А теперь, когда этот тип полностью оправдан, надо как-то заглаживать вину, а ведь никто не стал любить его больше, вот ничуточки. Дьявольски неловкая ситуация! К счастью, у него хватило такта переехать. И слава богу, что маменька не имела права отказать ему Стайлз. Я бы не вынес мысли, что он здесь хозяйничает. Хватит с него и ее денег.

– А вы сможете теперь содержать усадьбу?

– Да, разумеется. Придется, конечно, заплатить налог на наследство, но вместе с усадьбой я получу половину отцовских денег, а пока Лоуренс остается с нами, его доля тоже пойдет в дело. Само собой, поначалу нам придется туго – я ведь рассказывал вам, что кредиторы уже буквально держали меня за горло. Но теперь эти пираты согласны подождать.

Весть о скором отъезде Инглторпа осчастливила обитателей Стайлза, и мы впервые со дня трагедии искренне наслаждались завтраком. Синтия, жизнерадостная от природы, уже совсем оправилась и вновь блистала юной красотой, да и все мы, не считая мизантропа Лоуренса, пребывали в отличном настроении и с оптимизмом смотрели в будущее.

Газеты, конечно, смаковали и обсасывали трагедию на все лады. Визгливые заголовки, краткие биографии всех членов семьи, завуалированные намеки, избитые клише, включая неизменное «у полиции появилась зацепка». Пресса явно вознамерилась выжать из нас все, что возможно. На фронте было временное затишье, и газетчики жадно набросились на преступление в светском обществе. «Загадочное происшествие в Стайлзе» стало настоящей сенсацией.

Разумеется, Кавендишей все это очень раздражало. Поместье осаждали репортеры. В дом их не пускали, так что они слонялись по парку и деревне с фотокамерами наперевес, подстерегая зазевавшихся домочадцев. Вся наша жизнь стала достоянием общественности. Детективы из Скотленд-Ярда рыскали повсюду, осматривали, проверяли и задавали вопросы, а сами отмалчивались. Появилась ли у полиции какая-то версия, или же делу суждено угодить в категорию нераскрытых преступлений? Мы ровным счетом ничего не знали о ходе расследования.