Загадочное происшествие в Стайлзе

Следуя его указаниям, я занял пост у двери, сгорая от любопытства: что, черт возьми, скрывается за этой просьбой? Зачем ему понадобилось, чтобы я стоял на страже именно в этом месте? Я задумчиво осмотрел тянувшийся передо мной коридор, и меня осенило. За исключением Синтии Мердок, все обитатели дома спали сейчас в этом, левом крыле. Может быть, я должен проследить, кто входит в комнаты и выходит из них? Я добросовестно стоял на своем посту. Время шло, а я бдительно нес свою вахту. Минуты текли мучительно медленно. Никто не приходил. Ничего не случилось.

Прошло, должно быть, минут двадцать. Наконец появился Пуаро.

– Вы никуда не отлучались?

– Нет, я торчал здесь, как столб. Но так ничего и не дождался.

– А! – Был это возглас удовлетворения или разочарования? – Вы что же, вообще ничего не видели?

– Ровным счетом ничего.

– А может быть, вы что-то слышали? К примеру, большой «бум», а, мон ами?

– Нет, ничего такого

– Возможно ли это? Я был так неловок! Обычно я не столь неуклюж, но один случайный жест (я отлично знал, что Пуаро ничего не делает случайно) – и я, увы, опрокинул прикроватный столик!

Он был так огорчен и по-детски разочарован, что я поспешил его утешить.

– Ничего страшного, старина. Просто триумф в гостиной вас немного взбудоражил. Да и все мы, призна́юсь, были ошарашены. Должно быть, у Инглторпа и миссис Райкс не просто интрижка, раз он так упорно держал язык за зубами. А что вы сейчас намерены предпринять? Где парни из Скотленд-Ярда?

– Спустились, чтобы опросить слуг. Я показал им все добытые нами улики. Но должен сказать, я разочаровался в Джеппе. У него совершенно нет метода!

– Смотрите, кто пришел! – воскликнул я, глядя в окно. – Доктор Бауэрштейн. Пожалуй, Пуаро, вы были правы, подозревая этого типа во лжи. Мне он не нравится.

– Он умен, – задумчиво проронил Пуаро.

– Он хитер, как сам дьявол! Призна́юсь, я испытал недостойную радость, когда во вторник он попал в дурацкое положение. Вряд ли вам доводилось видеть такое нелепое зрелище! – И я описал моему другу приключение доктора. – Он выглядел, как самое настоящее пугало! По уши в грязи!

– Так, значит, вы его видели?

– Да. Он, конечно, не хотел входить в таком виде в гостиную – это было как раз после ужина – но мистер Инглторп настоял…

– Что?! – Пуаро в ярости схватил меня за плечи. – Доктор Бауэрштейн был здесь сегодня вечером? Здесь, в доме? И вы сообщаете об этом только сейчас? Почему вы не сказали мне раньше? Почему? Почему?!

Казалось, он пришел в отчаяние.

– Пуаро, дорогой, да разве я мог подумать, что вас это заинтересует? – оправдывался я. – Я же не знал, что это имеет какое-то значение.

– Какое-то?! Это имеет важнейшее, первостепенное значение! Итак, доктор Бауэрштейн был здесь во вторник вечером, накануне убийства. Гастингс, разве вы не понимаете? Это же меняет все – абсолютно все!

Я никогда не видел его таким расстроенным. Выпустив меня, он отвернулся, машинально переставил пару канделябров, продолжая бормотать себе под нос: – Да, это все меняет, все.

Внезапно он, видимо, принял какое-то решение.

– Пойдемте! Нельзя терять ни минуты. Где мистер Кавендиш?

Узнав, что Джон в курительной, Пуаро незамедлительно направился туда.

– Мистер Кавендиш, мне необходимо срочно попасть в Тэдминстер. В деле новый поворот. Можно воспользоваться вашим автомобилем?

– Конечно, он к вашим услугам. Вы что же, едете прямо сейчас?

– Да, если позволите.

Джон позвонил и приказал подать машину. Спустя десять минут мы уже выехали из парка и во весь опор мчались в Тэдминстер.

– А теперь, Пуаро, может быть, все-таки объясните мне, в чем дело? – смиренно попросил я.

– Что ж, мон ами, о многом вы могли бы догадаться и сами. Вы, конечно, понимаете, что теперь, когда с мистера Инглторпа сняты все подозрения, следствие пойдет совсем иным путем. Перед нами новая проблема. Мы выяснили, что муж убитой не покупал яд. Мы отбросили сфабрикованные улики. Теперь займемся настоящими. Мною установлено, что любой обитатель Стайлза мог в понедельник вечером притвориться мистером Инглторпом – за исключением миссис Кавендиш, игравшей в это время с вами в теннис. Кроме того, у нас имеются показания самого Инглторпа, что чашку с кофе, предназначавшуюся его жене, он оставил в холле. В ходе дознания на это заявление никто не обратил особого внимания, но теперь его следует рассматривать в совершенно ином свете. Необходимо выяснить, кто же в конце концов принес кофе миссис Инглторп, или кто проходил через холл в то время, пока этот напиток там стоял. Опираясь на ваш отчет, мы можем с уверенностью сказать, что только двое не имели никакого доступа к чашке – миссис Кавендиш и мадемуазель Синтия.

– Верно! – Услышав, что с Мэри Кавендиш снято всякое подозрение, я испытал невыразимое облегчение.