Загадочное происшествие в Стайлзе

И сразу понял, что нахожусь в очень неловком положении. Ибо примерно в двенадцати футах от меня Джон и Мэри Кавендиш стояли лицом друг к другу и, по-видимому, спорили. Я сразу понял – они понятия не имеют о том, что я лежу совсем рядом, ведь прежде чем я успел пошевелиться или заговорить, Джон повторил слова, которые и пробудили меня ото сна.

– Говорю тебе, Мэри, я этого не потерплю.

Раздался голос Мэри, холодный и сдержанный:

– Какое ты имеешь право критиковать мои поступки?

– Об этом будет судачить вся деревня! Мою мать только в субботу похоронили, а ты уже разгуливаешь под ручку с этим типом.

Мэри высокомерно повела плечами.

– Не знала, что ты так чувствителен к деревенским сплетням.

– Дело даже не в сплетнях. Я по горло сыт его обществом. Кстати, тебе известно, что он польский еврей?

– О, примесь еврейской крови – это даже пикантно. Так приятно контрастирует с флегматичной тупостью заурядного англичанина, – она выразительно посмотрела на мужа.

В глазах ее полыхало пламя, а в голосе звенел лед. Неудивительно, что Джон побагровел.

– Мэри!

– Я тебя слушаю, – все тем же ледяным тоном. И Джон окончательно взбеленился.

– Верно ли я тебя понял – ты будешь встречаться с Бауэрштейном вопреки моему ясно высказанному желанию?

– Буду, если захочу.

– Ты что же, дразнишь меня?

– Нет, я просто отказываюсь обсуждать с тобой свои поступки. Разве ты не заводишь отношения, которые я не одобряю?

Джон отступил на шаг. Кровь отхлынула от его лица.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он дрожащим голосом.

– Ты сам знаешь! – торжествующе сказала Мэри. – И у тебя нет никакого права выбирать мне друзей.

Было видно, что Джон потрясен. Он умоляюще протянул к ней руки.

– Никакого, Мэри? Совсем никакого? Мэри!

На мгновение мне показалось, что она колеблется и готова смягчиться. Вдруг она отвернулась и с какой-то скрытой яростью выпалила:

– Никакого!

Она собралась уходить, но Джон одним прыжком подскочил к ней и схватил за руку.

– Мэри, – он говорил очень тихо. – Ты влюблена в этого Бауэрштейна?

Она не отвечала. На ее лице вдруг проявилось непостижимо странное выражение – древнее, как сама земля, и в то же время вечно юное. Так мог бы улыбаться какой-нибудь египетский сфинкс.

Высвободив руку из его руки, она бросила через плечо:

– Возможно!

И быстро зашагала через поляну, а Джон глядел ей вслед и, казалось, не мог сдвинуться с места, точно превратился в каменное изваяние.

Я направился к нему, стараясь производить как можно шума – похрустывал сухими ветками, нарочито громко топал. Моя уловка удалась – Джон явно не заподозрил, что я был свидетелем их супружеской сцены.

– Хэлло, Гастингс. Ну что, проводили своего маленького приятеля? Забавный коротышка! Неужели он действительно на что-то способен?

– В свое время он считался одним из лучших детективов в мире.

– Ну, поверю вам на слово. Хотя мир с тех пор изрядно подгнил!

– Вас что-то расстроило?

– Расстроило? Да я скоро свихнусь! Дом кишит полицейскими! Куда ни повернись – выскакивает очередной проклятый шпик, точно чертик из табакерки. Газеты склоняют нашу фамилию на все лады – чтоб им провалиться, мерзким писакам! Нынче утром у ворот парка бродила целая толпа – точно здесь открылась передвижная выставка музея мадам Тюссо «Знаменитые убийцы нашего времени». Нашли себе развлечение, да к тому же бесплатное!

Я, как мог, пытался его успокоить:

– Не унывайте, Джон! Не может же это продолжаться вечно.

– Но может продлиться достаточно долго, чтобы все мы успели окончательно потерять свое доброе имя!

– Вы слишком сгущаете краски.

– Что вы хотите от человека, которого на каждом шагу преследуют полицейские, осаждают репортеры, а проклятые зеваки пялятся на него, куда бы он ни пошел. А знаете, что самое ужасное?

– Что?

Джон доверительно понизил голос.

– Гастингс, вы уже задумывались, кто на самом деле это сделал? Для меня это настоящий кошмар! Порой я не могу отделаться от дурацкой надежды, что это всего лишь несчастный случай. Потому что кто, ну кто, скажите на милость, мог это сделать? Теперь, когда Инглторп оправдан, не осталось никого – то есть, я хочу сказать, это должен быть один из нас!

Да, от подобных мыслей и впрямь можно сойти с ума. Выходит, что мы живем под одной крышей с убийцей, если только это не…

В моей голове ослепительной молнией пронеслась новая мысль. Я ухватился за нее, быстренько все обдумал. Свет засиял еще ярче. Таинственные розыски Пуаро, его намеки… да, в эту версию укладывалось все. Какой же я дурак, что не додумался до нее раньше, и какое же это облегчение для всех нас.

– Нет, Джон, – сказал я. – Это не один из нас. Как вы могли даже заподозрить такое.

– Но кто же еще мог это сделать?

– А вы не догадываетесь?

– Ни сном, ни духом.

Я осторожно огляделся и произнес шепотом:

– Доктор Бауэрштейн!

– Вы шутите!

– Нисколько.

– Но какую выгоду могла ему принести матушкина смерть?

– Это мне неизвестно, – признался я, – но скажу вам вот что: так думает Пуаро.

– Пуаро? Неужели? Откуда вы знаете?

Я рассказал ему, в какое волнение пришел Пуаро, узнав, что доктор Бауэрштейн побывал в Стайлзе в ту роковую ночь, и добавил под конец: