Замечательная жизнь Юдоры Ханисетт

– Вот, возьми нож для писем твоего отца. – Беатрис передала ей миниатюрный серебряный нож. Юдора на мгновение задержала на нем взгляд, страстно желая вернуться в тот день на Пикадилли, в тот самый момент, когда они с Альбертом сидели в чайной перед тем, как завыла сирена воздушной тревоги. Перед тем, как ее жизнь пошла под откос.

– Юдора, ты витаешь в облаках! – воскликнула Беатрис. – Ты разве не собираешься смотреть открытки?

– Извини, – сказала Юдора, вскрывая первый конверт и доставая из него поздравительную карточку. – «С любовью от тетушки Дорис и Хэйзел».

Беатрис фыркнула:

– День рождения да Рождество – только тогда-то они о нас и вспоминают. Им должно быть стыдно.

Юдора промолчала. «Им» – это родственникам ее отца, с которыми Беатрис никогда не ладила. После смерти Альберта они почти перестали поддерживать связь. Юдора не смогла вспомнить, почему они рассорились, и была почти уверена в том, что ее мать и сама уже забыла причину. Юдора часто мечтала связаться с этими мифическими родственниками. Было бы здорово иметь еще каких-то близких людей, кроме матери, – пару похожих по возрасту двоюродных братьев или сестер. Они могли бы ездить вместе с ними в однодневные путешествия в Клактон или на праздники в Истборн, как делает Сильвия.

Юдора открыла следующую открытку. Вспомнишь солнце, как говорится…

«Извини, что не смогла встретиться с тобой в день рождения, Дор. Сегодня мы обедаем с родителями Кена, чтобы обсудить свадьбу – она уже совсем скоро! Давай попозже сходим вдвоем в кино? Я приглашаю!»

Юдора отложила открытку в сторону, и сердце болезненно сжалось у нее в груди. Ей не хватало Сильвии, и она понимала, что дальше будет только хуже. Брак, дети, домашние хлопоты. У Сильвии будут другие приоритеты. А что имела она? Работу в банке, где ее репутация была испорчена, и домашнюю жизнь с Беатрис.

Юдора тут же почувствовала укол вины. Она любила свою мать и хотела оберегать ее. Даже спустя столько лет это все еще оставалось ее долгом, и к тому же кто еще был у Беатрис? Ее собственные родители давно умерли, братьев и сестер у нее не было. Оставалась только Юдора. И ей приходилось видеть в этом светлую сторону. При этом жизнь была не так уж и плоха. В благодарность за любое проявление доброты Беатрис касалась щеки дочери, а потом заглядывала ей в глаза.

– Ты лучшая дочь в мире, Дора. Не знаю, что бы я без тебя делала.

Беатрис готовила завтрак, напевая. Юдора наслаждалась хорошим настроением матери. Оно было таким не всегда.

– Яйца будут готовы через две минуты.

– Прекрасно, – сказала Юдора.

Яйца оказались не такими прекрасными: они были сварены почти вкрутую; к тому же чай заварился слишком крепко. Но вот джем был замечательный, и это спасло положение.

– Мне очень жаль, Дора, – сказала Беатрис, и на ее глазах выступили слезы. – Я испортила твой праздничный завтрак.

– Нет, не испортила! – воскликнула Юдора, замахав руками. – Тосты просто восхитительны! – похвалила она и рассмеялась.

Ее мать слабо улыбнулась:

– Дорогая, Дора. Ты всегда видишь во всем лучшее. Вот, открой – это твой подарок.

Юдора взяла из рук матери мягкий толстый сверток размером с новорожденного ребенка, обернутый в коричневую бумагу и перевязанный шнурком. Она распаковала его и увидела серый кардиган ручной вязки с большими коричневыми пуговицами.

– Я связала его для тебя, – сказала Беатрис. – Надеюсь, будет как раз.

Просовывая руки в рукава, Юдора безуспешно пыталась отогнать навязчивую мысль: «Мне двадцать шесть лет, я живу с матерью, и она до сих пор вяжет для меня кардиганы».

– Он замечательный. Спасибо, мама, – сдавленно произнесла она.

– Ну, какие у тебя планы на сегодня?

– Я думала прогуляться в парке. Сегодня такой чудесный день. Можем пойти вместе.

Беатрис быстро моргнула, словно у нее в голове сгустились тучи. Она редко выходила из дома, кроме как на работу в школу. Единственным исключением из этого правила был ее сад на заднем дворе. Беатрис потерла шею.

– Я думала, что обещали дождь, – сказала она.

– Нет. Кажется, не обещали, – сказала Юдора, не в силах подавить возмущение. Ради всего святого, у нее ведь день рождения! Неужели ее мать не может сделать над собой усилие хотя бы сегодня?

В сознании Юдоры всплыло внезапное видение: вот она ударяет кулаками по столу, открывая ящик Пандоры с давно подавляемой яростью, и требует, чтобы Беатрис относилась к ней по-матерински. Обдумав эту идею со всех сторон, Юдора все-таки проглотила свое раздражение. Снова. Она никогда не стала бы так себя вести, потому что это напоминало ей поведение Стеллы. Юдора гордилась тем, что была ее полной противоположностью. Нет. Она всегда была и будет гораздо лучше своей предательницы-сестры. Это служило ей единственным утешением.