Записки Флэшмена. Том 2.

— Скажу тебе честно — я не собираюсь туда возвращаться! Броудфут может делать свои дела без меня и будь он проклят! Это чертово место слишком опасно...

— Именно так считает и Гарднер, — заметил Джасса. — Он думает, что вы должны выбираться на британскую территорию. Вы в курсе, что началась война? Да, сэр, хальса уже за рекой, в полудюжине мест между Харри-ке-паттан и Фирозпуром — восемьдесят тысяч конницы, пехоты и пушки, причем все это на фронте в тридцать миль. Одному Богу известно, куда подевался Гауг — если верить базарным слухам, он уже на полдороги в Дели — бежит, поджав хвост, но лично я в этом сомневаюсь.

В Фирозпуре всего семь тысяч, размышлял я. Так, значит с Литтлером покончено, с Уилером, с его жалкими пятью тысячами в Лудхиане — тоже... если только Гауг не смог им помочь. Не уверен насчет трех недель, но пока, похоже, он не с мог сосредоточить достаточно сил, чтобы противостоять подавляющему наплыву сикхов, захлестнувшему южный берег Сатледжа. Я вспомнил огромные орды, которые видел в Майан-Мире, массу батальонов пехоты, бесконечные эскадроны конницы, эти превосходные пушки... и про то, что Гаугу на каждом шагу сует палки в колеса этот осел Хардинг, про то, что наши сипаи на грани дезертирства и мятежа, наши полуголодные гарнизоны растянуты вдоль границы и дальше — по дороге на Мирут. Теперь им грозил удар мощного молота, а мы все еще, как всегда, спали. Пусть уж хоть Бог будет на стороне Гауга, потому что в противном случае... прощай, Индия!

Впрочем, это волновало меня гораздо меньше, чем мое положение жалкого беглеца с вывихнутой лодыжкой, в самом сердце вражеского лагеря. И все это из-за дурацких предписаний Броудфута — вот уж действительно, «вы будете в полной безопасности в Лахоре даже во время войны»! Вряд ли меня сейчас сможет защитить и Джиндан, поскольку хальса уже знает об ее предательстве; так что вскоре ее милый пупок украсит не бриллиант, а тулвар.

— Ворота Мучи, — проговорил Джасса и поверх низких навесов я разглядел башни впереди и чуть правее нас.

Мы ехали по широкой улице, ведущей прямо к воротам, У конца которой, несмотря на ночное время, толпилось множество любопытных. Оркестры наигрывали бодрые марши, послышался тяжелый гул шагов и из ближней к воротам улицы вдруг показались три пехотных полка хальсы — грозные стрелки в белых мундирах, перекрещенных черными ремнями; свои ружья, с примкнутыми штыками они несли на плечах. За ними двигалась легкая пехота догров, в зеленом и белых штанах с ружьями на руку. Следом шел батальон пикинеров в развевающихся белых одеждах; их пояса ощетинились рукоятками пистолетов, а над широкими тюрбанами, намотанными поверх стальных шлемов, развевались зеленые перья. Они двигались вперед со зловещей решительностью, от которой сердце уходило в пятки; факелы, пылающие на стенах, бросали отблески на целый лес, по мере того, как солдаты проходили под аркой; девушки осыпали их лепестками цветов, малыши бежали рядом, повизгивая от удовольствия — похоже, половина Лахора повылезала из постелей поглазеть на войска, выступающие, чтобы присоединиться к своим товарищам за рекой.

Проходя под аркой, каждый из полков издавал громкие крики и я возблагодарил Бога, что мы стоим в тени — все они приветствовали небольшую группку верховых офицеров в расшитых мундирах, во главе которой виднелась округлая фигурка Тедж Сингха. На нем был пуггари размером чуть ли ни с него самого; в ответ на приветствия войск он поднимал над головой тулвар в раззолоченных ножнах, а солдаты орали хором: «Хальса-джи! Ва Гуру-джи ко фаттех! На Лондон! На Дели! Победа!»

За пехотой шла кавалерия, регулярные полки, уланы в белом и драгуны в красном, а за ними потянулся караван верблюдов с вещами и припасами. Тедж закончил приветствовать войска, оркестры прекратили играть и народ потянулся в закусочные и кабачки. Джасса сказал джемадару, чтобы его люди следовали за нами в колонну по одному, а затем слез с лошади и повел моего скакуна к воротам.

— Подожди, — сказал я. — Куда это мы?

— Это ваша дорога домой, вы же сами говорили, — заметил он и когда в ответ я напомнил ему, что я болен, голоден, измучен, да к тому же еще и на одной ноге, он ухмыльнулся во всю ширь своей мерзкой морды и сказал, что присмотрит за мной.

Я позволил ему провести мою лошадь под большой аркой, мимо копейщиков, стоящих на страже в своих кольчужных куртках и шлемах. Мой пуггари, вместе с мечом и револьвером пропали во время недавних приключений, но один из всадников дал мне плащ с капюшоном, который я надвинул пониже на лицо, так что никто не обратил на меня особого внимания.