Записки Флэшмена. Том 2.

— Это было бы то, что они сделали бы, если бы хотели выиграть эту проклятую войну! Но они этого не хотят! Зато на это рассчитывают их полковники и бригадиры, так что Лалу и Теджу придется дьявольски постараться, чтобы и с их стороны все выглядело натурально! Лалу придется попотеть, придумывая парочку чертовски весомых причин не бросаться на приступ Фирозпура, а поскольку он лишь претворяется честным солдатом, то ему удастся принять меры, если даже его подчиненные предложат ему какой-нибудь замечательный план... Что еще?

— Из этого ничего не выйдет! — проблеял я. — Мака-Хан говорил мне, что хальса уже подозревает Лала в предательстве. Так что, клянусь небесами, стоит Лалу сделать неверное движение, или даже отдать какой-нибудь странный приказ... они же сразу увидят, что он мочится на свою калитку[651]!

— Да неужели? И кто говорит про рискованные ходы или про то, что они вообще будут сделаны? Вы же были в Афганистане — часто ли Эльфинстон делал разумные вещи, скажите-ка? Да он постоянно ошибался, черт побери!

— Да, но это была глупость — а не предательство!

— Проклятье! Да кто увидит разницу? Вы же делали то, что вам приказывали и то же самое будут делать полковники хальсы! Что они будут знать, если им прикажут двинув войска из пункта А в пункт В, или отступить от С, или же открыть магазин сладостей в точке D? Они не будут видеть всей картинки, лишь свой маленький уголок. Конечно, они знают, что Лал с Теджем — трусливые мерзавцы, которые привыкли поджимать хвост чаще, чем обедать, — все равно хальсе придется им подчиняться. — Он закусил ус и проворчал: — Я уже говорил — это потребует некоторой организации со стороны Лала и Теджа — ну и Гауга, когда он узнает от вас, что они намерены предпринять. — Он ткнул меня своим костистым пальцем. — От вас — вот что главное! Если Лал пришлет туземного агента, предлагающего предательство, Гауг даже не станет тратить на него время. Но вас он знает и поверит тому, что вы ему скажете!

И много хорошего это ему даст? — подумал я. Ведь даже если Лалу и Теджу удастся обмануть хальсу, они все же не смогут уменьшить ее численности или унять рвение своих полковников, снизить боеспособность ее солдат или калибр их пушек. Они могут снабдить Гауга полной разведывательной информацией, но ему все равно предстоит столкнуться с дисциплинированной стотысячной армией и разбить ее — с войсками Компании, которые представляют едва треть от этого количества и гораздо хуже обеспечены артиллерией. Я бы не поставил и две пайсы на его победу.

Но тогда, видите ли, я его еще не знал. Кстати, в войне я тогда тоже не слишком разбирался: в Афганистане было лишь бегство, а не кампания, а приключения на Борнео — всего лишь практика в пиратстве. Я не видал еще даже пукка-битвы или то, как опытный командир (даже такой, как чокнутый Пэдди Гауг) управляет армией; я еще не наблюдал того эффекта, который дают войскам столетия муштры и дисциплины или же того феномена, который я наблюдал слишком часто, чтобы сомневаться в его существовании: когда простой британский крестьянин, потуже затянув пояс, спокойно смотрит в лицо смерти.

Больше всего меня, конечно же, беспокоила перспектива отправиться в самое сердце хальсы, да еще и иметь дело с гадюкой, вроде Лала Сингха — причем в условиях, которые исключали для меня возможность мгновенно испариться, если что-нибудь пойдет не так. Как будто чувствуя мои сомнения, Гарднер, словно специально усложняя ситуацию, приказал Джассе остаться. Я не мог возражать: добрая половина Пенджаба знала этого ловкого жулика, который оказался моим ординарцем. Но он уже дважды выручал меня и без него я чувствовал себя как будто голым.

— В любом случае, Броудфуту понадобится кто-нибудь и здесь, — заметил Гарднер. — Не бойся, наш дорогой Джосайя будет в полной безопасности у меня под крылышком — и под моим присмотром. Когда война закончится, я стану губернатором Лахора, что, между нами, поможет мне защитить Май Джиндан, когда ее разочарованная солдатня вернется из-за реки. Да, сэр, мы обязательно отработаем свое жалование. — Он внимательно осмотрел меня, в экипировке горрачарры. Главной деталью которой был стальной шлем, как у Круглоголовых[652] Кромвеля, с длинными нащечными пластинами, помогающими укрыть мое лицо. — Сойдет. Теперь отпускайте бороду и старайтесь говорить только с Ганпатом. Сегодня к вечеру вы достигните Кассура; переждите там и как стемнеет, спуститесь к гахту вниз по реке, и сможете встретиться с Лалом Сингхом уже завтра на рассвете. Я немного проеду с вами.