Застенчивость. Как ее побороть и приобрести уверенность в себе

В 1963 году я перенесла тяжелую операцию по удалению опухоли мозга. Побочным следствием этой операции явилось то, что черты моего лица исказились, а когда я впервые услышала свой голос, я не могла его узнать. При ходьбе меня постоянно пошатывало. Я знала, что от такой, какой я стала, общество тут же отвернется, поэтому я постоянно думала: «Почему это должно было случиться со мной?»

Встретила ли я сочувствие со стороны своих близких? Нет. Они, скорее, подтолкнули меня к тому, чтобы я начала строить новую жизнь вопреки реальности. Они требовали, чтобы я тренировалась говорить внятно, если хочу остаться членом семьи, иначе нам придется расстаться. Я плакала дни и ночи напролет, пока наконец не решила, что не дам списать себя со счетов.

Иногда мои домашние брали меня с собой за покупками или на концерт. Они были внимательны и заботливы, помогая мне преодолеть бордюры, подняться и спуститься по эскалатору, пройти на улице через толпу людей, разглядывавших меня с любопытством. Они готовили меня к тому, чтобы я могла твердо стоять на своих двух ногах и смотреть прямо в глаза этому миру. Иногда я гуляла по своему кварталу, но я не могла слушать насмешки местной детворы или смешки соседей. Когда я одна ходила в магазин, то нередко наталкивалась на презрительные взгляды продавцов, бывали случаи, когда покупки просто швыряли мне чуть ли не в лицо. Иногда хулиганы звонили по телефону, чтобы подразнить меня. Как я реагировала на все эти издевательства и саркастические ремарки? Как правило, я приходила домой и плакала, иногда просто упиваясь своими страданиями. На долгие месяцы я превратилась в затворницу.

Но однажды меня осенило: «Зачем я расходую свои силы на жалость к себе – жизнь и так коротка. Ты не можешь изменить то, как люди воспринимают тебя – уродливым монстром, чудовищем». Я приняла свой внешний облик и стала сочувствовать в душе каждому, кто не умеет сопереживать чужому горю. Я стала обращать внимание на одиноких и печальных людей на улице, в автобусе, в магазине. Я начала заговаривать с ними, и мы разделяли друг с другом ясные дни, пение птиц, шум дождя – все, что было доступно нам. И неожиданно будни стали краше, и я снова начала улыбаться. Я научилась говорить так, чтобы мой голос звучал с энтузиазмом, даже развила в себе неплохое чувство юмора.

Мы можем перенять эти бесценные уроки у мисс Холоб. Она смогла справиться не только с физическим несовершенством, но и с более серьезным, психологическим изъяном – ненавистью к самой себе, отбирающей у жизни надежду и смысл.