Завтра будет вчера

Черт бы его побрал, но жду его. После всего произошедшего… Ненавижу и все равно увидеть хочу. И за это презираю уже себя. За то, что зависима от него настолько. За то, что продолжает опускать меня, извращаясь над моим телом… а мне душу выворачивает от этой мерзкой тоски по нему, когда отлучается надолго. И ничего не могу с этим поделать. Только ножом себе в горло, чтобы прекратить эти издевательства. Но мне нельзя. Нельзя ножом. Нельзя отчаиваться. И нужно найти выход. Там, за стенами моего Ада тот, ради кого я должна вытерпеть любые унижения. И каждый день, что я нахожусь здесь, делает все более призрачными его шансы.

Когда думала об этом, леденела от ужаса. Как он там? Выздоровел ли? Начали ли сдавать анализы или ждут, пока я вышлю деньги? Мама там, наверное, обезумела от беспокойства за меня. А я пока понятия не имела, что делать. Единственная надежда была на сиделку, которая продолжала в те дни, когда мне позволяли выйти на улицу, мило беседовать со мной. Рассказывала о своих дочерях и о зятьях, о бывшем муже и о внуках, о даче, которая находилась за городом, и о подорожавших взносах в садовом товариществе. А я продолжала все с такой же улыбкой интересоваться здоровьем ее приболевшей кошки и руганью со скандальной соседкой.

Светлана Викторовна поделилась, что взяла отпуск за свой счет на недельку, и я хотела попросить ее отправить деньги с моей карточки Азату, заранее написала записку, спрятав ее там же, под матрацем.

Правда, для начала я все же попыталась сбежать сама. Дождалась очередной пересменки охранников, заранее выяснив, что Артема не будет в это время дома. Не знаю, на что я рассчитывала. Но я больше не могла ждать, не могла тянуть, не зная, как там Артур. Прогуливаться неспешно в компании двух старух или драться обезумевшей кошкой с Артемом, пока мой сын за тысячи километров от меня катастрофически нуждался во мне.

Почему-то я думала о том, что даже если ничего не получится, Артем не причинит мне большей боли, чем причинял сейчас. И мне было откровенно все равно на тех, кто поплатится за мой побег. На людей, готовых за деньги на все. Что ж… у меня были более веские причины подставить их, чем просто бумажки.

А подставился с готовностью молодой охранник Рома, который исподтишка следил за мной с первого дня, когда я выходила во двор. Я ощущала его взгляды кожей. Капралов бы убил меня, узнав, что именно для его работника я могла подолгу краситься и подбирать гардероб. Да, Артем прислал через ту заносчивую управляющую нижнее белье, джинсы, юбки и несколько блузок. Видимо, кукловоду со временем надоело видеть свою куклу в одном и том же наряде каждый день. А это означало, что ни отпускать, ни убивать меня он пока не собирался.

Пока обувала те самые ботильоны, мысленно ругалась с ним, что не додумался прислать обувь на низкой подошве, но, встав перед зеркалом в полный рост и внимательно оглядев короткую черную юбку-колокол, сочетавшуюся с мятной кофтой с глубоким вырезом и кожаной курткой, которую мне дали в первый же день, решила, что Роме должно понравиться.

И ему нравилось. Сегодня он патрулировал возле входа в дом. И я видела по его голодным взглядам, по тому, как сглотнул, когда, проходя мимо него, я намеренно споткнулась и едва не упала, схватившись за его руку. Якобы смутившись, попросила его проводить меня к одной из скамеек, находившихся недалеко от ворот. Парень нервно оглядел глазами по сторонам, но все же согласился. Это была первая наша с ним совместная прогулка, но далеко не первый разговор. Обычно я подходила к кпп или так же, к крыльцу дома, и, как можно чаще хлопая ресницами и глупо хихикая, заводила беседу о погоде или о сплетнях, которыми делилась словоохотливая сиделка.