Зеленая терапия. Как прополоть сорняки в голове и взрастить свое счастье

Мы открыто заговорили о том, что может быть для нее дальше. Она знала, что еще не готова покинуть общину, но уже начала задумываться о будущем. И еще она знала наверняка, что не должна возвращаться к работе в баре, как раньше. Она остро осознавала, как легко было «профукать все это в одно мгновение». Недавно она начала подумывать о том, чтобы выучиться на социального работника. Она поняла, что хочет делать что-то «более полезное» в своей жизни, и у нее начала формироваться идея, что она могла бы работать с детьми в онкологическом центре.

«Растения – они как люди, – сказала она мне, – им нужна твоя помощь. Без тебя они не выживут». Выращивание цветов, продолжила она, «означает, что вы всегда кому-то что-то дарите». Эти цветы доставляли удовольствие ей и другим, работающим в саду, а также людям в сообществе, которые использовали растения для украшения столов, и, – добавила она, – приносили радость людям, которые покупали их в супермаркете. Ощущение хорошего настроения, которое она чувствовала от цветов, изменило ее понимание того, что значит работать. Она начала испытывать присущее садовнику умение давать и брать. «Если ты ухаживаешь за растениями, – сказала она мне, – они возмещают это тебе во сто крат».

В результате перелома, произошедшего внутри нее, избавления от наркозависимости и благодаря ее вновь обретенному желанию жить, у Ренаты открылись глаза на возможность другой жизни. Уже расставаясь, я бросила последний долгий взгляд на ряд темно-пурпурных цветов, которые так привлекли мое внимание. Прощальные слова Ренаты, обращенные ко мне, подвели итог того пути, который она прошла. Указав на них, с широкой улыбкой на лице она воскликнула: «Вы видите, как они прекрасны?»

8. Радикальные решения

Забыть, как копать землю и ухаживать за почвой, – значит забыть самих себя.

Махатма Ганди (1869–1948)

Осенью всегда наступает такой момент, когда я понимаю, что если не займусь своей коллекцией аурикул, то будет слишком поздно. К этому времени года они приобрели вид усталых, потрепанных комочков, у основания которых выросла новая поросль. Эти молодые побеги прорастают из верхней части корня и, если ничего не делать, начнут образовывать ковер. Задача пересадки – деликатно отделить их от материнского растения, сохраняя нетронутым их собственный маленький корешок. Некоторые растения готовы покинуть насиженное гнездо, в то время как другие цепляются изо всех сил, и, хотя всегда есть жертвы, каждое растение обычно дает по три-четыре новых растения. И таким образом моя коллекция примул приумножается сама собой.

Большую часть года на горных склонах, где аурикулы растут в дикой природе, относительно сухо, а это значит, что по окончании цветения им требуется гораздо меньше воды. Мне потребовалось несколько лет, чтобы научиться не заливать их, и в результате некоторые из моих растений начали болеть. Пристальный осмотр выявил признаки корневой гнили, единственное средство от которой – срезать разлагающуюся ткань. Так что в надежде спасти их я вооружилась скальпелем, небольшим количеством медицинского спирта и банкой с желтым порошком под названием «серный цвет» и открыла клинику на скамейке. Работа по срезанию гнилого кончика и покрытию защитным порошком того, что осталось от корня, была удивительно приятным процессом, сочетающим в себе роли врача и садовника.

Этот опыт в растительной хирургии оказался единичным, так как мои аурикулы начали расти гораздо лучше, как только я приобрела для них терракотовые горшки. Три коробки маленьких цветочных горшков были выставлены на онлайн-аукционе, и я сделала ставку, не вполне осознавая, что в случае победы мне придется совершить почти пятисоткилометровую поездку туда и обратно на север Англии. Неделю спустя я ехала по автостраде в Шеффилд. Когда я прибыла по указанному адресу – к небольшому таунхаусу в большом современном жилом комплексе на окраине города, – у входной двери меня встретил неразговорчивый мужчина.