– Так что же делать, Хват? – уныло спросил Полчерепа. Он, казалось, уменьшился в размерах и стал похож на большого обиженного ребенка. Мы нашли стадо, ты ведь так говорил. Но что нам с ним теперь делать?
Хват поднялся с ветхой скрипучей табуретки и заходил по комнате. Их отвели в нежилой, с заколоченными окнами покосившийся дом, накормили и оставили одних.
– Ничего не делать, – сжав зубы, бросил Хват. – Жить. И ждать наших.
– «Наших», – фыркнул Старый Эдди. – Я не дотяну. Да и вам будет, сколько мне сейчас, когда прилетят наши. И с чего вы решили, что они захотят взять вас в долю? Как же, держите карманы шире. – Эдди рассмеялся. – Вы влипли, парни. А я с того света посмотрю, как обрадуются вам «наши».
– Заткнись, – коротко бросил Хват. – Джентльмены удачи всегда узнают друг друга. Узнают и нас, мы еще побарахтаемся. Пригоршня этих камешков, и мы сможем провести остаток дней где-нибудь на берегу моря, среди пальм, кораллов и молодых девок.
– Да, как же, нужны тебе будут девки, – хмыкнул Эдди. – Ладно, ты босс, тебе виднее. Идти нам все равно некуда. Значит, придется приспосабливаться.
– Приспособимся, – угрюмо пробормотал Хват. – Еще как приспособимся. И дождемся. Двадцать лет – значит двадцать. Да и кто сказал, что целых двадцать? Возможно, наши появятся здесь и раньше.
Первые дни из дома наружу не выбирались. Местные приносили еду, несколько раз заходили старейшины, осторожно спрашивали о планах. Хват отмалчивался, ссылаясь на то, что надо осмотреться.
На десятый день он вышел из дома затемно и отправился к космодрому осмотреть ангар. Внезапно путь ему преградили шестеро. Хват узнал двоих из тех, что встречали команду в лесу.
– Чего надо? – спросил он небрежно. Страха не было, хотя то, что сейчас произойдет, капитан знал наверняка.
– Нам ничего не надо, – отделился от группы высокий мускулистый абориген. – Кроме одного – чтобы вы убрались отсюда. Нам здесь не нужны чужаки, сами еле живы и кормить лишние рты не собираемся. Тебе понятно?
– Понятно. – Хват кивнул и, крутанувшись на месте, всадил аборигену ногой в живот.
Полчерепа как раз размышлял над тем, что надо бы пойти посмотреть, куда делся капитан, когда входная дверь распахнулась и внутрь ворвалась стройная смуглая девушка.
– Ты кто? – опешил Полчерепа, которому девушка показалась очень красивой.
– Я Эмми. Там. – Девушка махнула рукой в сторону, куда ушел Хват.
Полчерепу не надо было объяснять, что именно «там». Он выскочил наружу, слетел с крыльца и гигантскими прыжками понесся по направлению к космодрому.
На следующий день у Лекаря появились семеро пациентов. Ходячим из них оказался лишь один Хват, который заставлял себя передвигаться, несмотря на боль в переломанных ребрах.
Еще через несколько дней на окраине поселения случился пожар. Горел основательный бревенчатый дом с резными ставнями. Аборигены подбегали, с размаху выплескивали в огонь воду из ведер, но видно было, что пожар уже не остановить.
– Люди, в доме остались люди! – внезапно услышал Хват. Худая женщина, заламывая руки, металась среди толпы. – Там моя мама, она не может ходить. Да сделайте же что-нибудь, умоляю!
В экстренных случаях Хват привык действовать мгновенно – он не принимал решений, те сами приходили к нему. Капитан с ходу упал на колени.
– Лей! – гаркнул он.
Старый Эдди, вырвав ведро с водой из рук ближайшего аборигена, с размаху опрокинул его на Хвата. Секунду спустя тот вскочил и, вышибив с разбегу горящую входную дверь, ввалился внутрь.
– Лей! – взревел Полчерепа.
Он упал на колени на то место, где только что стоял на коленях Хват. Одно за другим Эдди и Лекарь опрокинули на гиганта четыре ведра воды, и Полчерепа исчез в дверях вслед за капитаном. Четверть минуты спустя он появился опять, но лишь для того, чтобы сбросить на руки подбежавшему Лекарю заходящегося кашлем, полузадохнувшегося в дыму Хвата. Затем Полчерепа вновь нырнул в огонь и через минуту вывалился наружу, вытащив на плечах потерявшую сознание старуху. На этот раз четырьмя ведрами не обошлось – на гиганта лили воду, пока от заменяющей правую половину черепа титановой пластины не перестал валить пар.