– Тогда окажется, что главари они, а не мы. А раз так, то они нас будут доить и резать. Но этому не бывать. Я много думал последние годы, Пол, и понял одну вещь. Чтобы стать главарем, не обязательно быть злодеем и душегубцем. Да, надо быть жестким, не бояться крови и острых решений. Не дрожать за свою задницу и быть готовым сдохнуть в любой момент, но сдохнуть не за просто так.
– За что же тогда?
– За своих. За то, чтобы сюда прилетали наши с тобой дети, а не Каина. И везли с собой не ветхую рухлядь, а последние достижения цивилизации. Для других наших детей, которые будут их здесь дожидаться.
Пол Джонс согласно кивнул. Он встал и, старчески кряхтя, расстелил на столе карту Джонсвилля и окрестностей. Штаб регулярной армии приступил к разработке операции по захвату заложников.
Владимир Венгловский
Слезы Ниобы
Они больше похожи на гигантских богомолов, чем на пауков, хотя с последними их сравнивают чаще. Четыре ноги, две руки, фасеточные глаза, антенны на голове, постоянно ощупывающие все вокруг. Когда-то мантиссы правили Галактикой, но их время давно прошло. Теперь все, что от них осталось, – это горстка боязливых созданий, обитающих на занесенном песком Осирисе, где среди бескрайней пустыни и древних руин ютится крошечное поселение земных археологов.
Пятеро мантисс стояли передо мной полукругом – все на равном расстоянии, не дальше и не ближе – и слушали, как я ударяю кастаньетами, пытаясь вторить музыке забытых слов. «Дай», «принеси», «друг», «враг»… Ответный перестук их грудных пластин то усиливался, то затихал, словно эхо падающих камней.
– У вас неплохо получается вести беседу, – произнес человек за моей спиной.
Я не обернулся, но Зверь, оскалившись и выпустив когти, рванулся ему навстречу. Мне потребовалось больших усилий, чтобы его сдержать.
Человек пришел полчаса назад. Сначала я увидел в небе след флаера – редкое явление в наших краях, а потом появился незнакомец и молча сел на песок, наблюдая за моей работой.
– Не отвлекайте, – сказал я, сбиваясь с ритма слов.
Мантиссы замерли и настороженно поводили антеннами. Затем один из них шагнул в сторону, и строй разума распался. Мантиссы превратились в неуправляемых животных, расползлись по пустыне.
– Сегодня почти получилось, – обернулся я.
Незнакомец был сухим и жилистым, похожим на здешнее дерево ой-по – сковырни казавшуюся мертвой кору, и потечет вкусный сок… или яд – тут уж как кому повезет. Он сидел в позе лотоса и с интересом следил за происходящим сквозь полуприкрытые веки.
– Коллективный разум, – сказал я. – Но сейчас у них больше нет королевы, управляющей роем. Они остаются дикарями.
– Нужен лидер? – Правая бровь незнакомца поползла вверх. – Вождь?
– Нет. Нужно сосредоточение разума. Тот, кто их объединит в рой, как миллионы лет назад.
– М-да, – сказал незнакомец, поднимаясь и отряхивая песок со штанин. – Может, и хорошо, что к приходу человечества они почти исчезли. Хотя, кто знает, что с ними произошло? Алекс Флер, служба безопасности, – представился он.
В воздухе на мгновение повис гол-док – изображение орла на фоне космического корабля, а затем пропал, словно развеянный ветром. Зверь поежился, но когти не спрятал.
– Вы – Ольм Гарвольд? В лагере сказали, где вас искать. Живописное место. – Флер приложил к глазам ладонь козырьком. – Пустыня, и еще раз пустыня. Может, пойдемте к моему флаеру, слышите, как гремит? Не хотелось бы промокнуть.
Он шагнул ко мне, и я попятился.
– Нет! Не подходите!
Флер замер.
– Пожалуйста, ближе не нужно, – взмолился я. – А дождь здесь в последний раз был двенадцать дет назад, когда от землетрясения раскололся западный кряж и бурей подхватило воду из подземного источника. То, что вы слышите, – это не гром, это шум камней в ущелье Сизифа.
– М-да? – повторил Флер. – Очень интересно. Но я здесь совсем по другому вопросу.
Он снова шагнул вперед.
– Не подходите! Я опасен! Вы знаете, что я опасен!
Зверь зарычал, из его пасти закапала слюна.
– Не более чем любой другой человек, – улыбнулся Флер, подбираясь почти вплотную. Я ощутил его запах – легкую смесь одеколона и пороха. – Каждый из нас укрощает собственного зверя. Мне нужна ваша помощь, иначе я бы не нарушил ваше добровольное отшельничество.
– Зачем? – удивился я.