Зернышки в кармане (A Pocket Full of Rye)

"It's just for the present, you understand.	- Пока все не утихнет, понимаешь?
We must be careful."	Мы должны быть осторожны.
"Oh.	-О-о.
All right." Her voice sounded offended.	Хорошо. - В голосе слышалась обида.
"Adele, listen.	- И еще, Адель.
My letters to you.	Мои письма.
You did burn them, didn't you?"	Ты ведь их сожгла?
There was a momentary hesitation before Adele Fortescue said:	После секундного колебания Адель Фортескью сказала:
"Of course.	- Конечно.
I told you I was going to do so."	Я же тебе сказала, что сожгу их.
"That's all right, then.	- Тогда все в порядке.
Well I'll ring off now.	Ладно, я вешаю трубку.
Don't phone and don't write.	Не звони мне и не пиши.
You'll hear from me in good time."	Придет время, я дам о себе знать.
He put the receiver back in its hook.	Он нажал на рычаг.
He stroked his cheek thoughtfully.	Задумчиво потер щеку.
He didn't like that moment's hesitation.	Это секундное колебание ему не понравилось.
Had Adele burnt his letters?	Сожгла она его письма или нет?
Women were all the same.	Женщины, все они одинаковые.
They promised to burn things and then didn't. Letters, Mr Dubois thought to himself.	Обещают письма сжечь, а сами оставляют их на память. Н-да.
Women always wanted you to write them letters.	Получать письма - это женщины любят.
He himself tried to be careful but sometimes one could not get out of it. What had he said exactly in the few letters he had written to Adele Fortescue?	Он старался соблюдать осторожность, но бывает, как ни старайся... Несколько писем Адель Фортескью он все-таки написал. Что в них?
"It was the usual sort of gup," he thought, gloomily.	Обычная дребедень, мрачно подумал он.
But were there any special words - special phrases that the police could twist to make them say what they wanted them to say?	Но нет ли там слов или фраз, которые в полиции, если захотят, истолкуют так, как им это выгодно?
He remembered the Edith Thompson case.	Ему вспомнилось дело Эдит Томпсон.
His letters were innocent enough, he thought, but he could not be sure. His uneasiness grew.	Вроде бы в его письмах ничего компрометирующего нет, но на сто процентов он не уверен... Тревога не унималась, только росла.
Even if Adele had not already burnt his letters, would she have the sense to burn them now?	Допустим, Адель не сожгла его письма до сих пор, теперь-то у нее хватит ума их сжечь?
Or had the police already got hold of them?	Или они уже в руках полиции?
Where did she keep them, he wondered.	Интересно, где она их держит?