Жажда

– У меня имеются кое-какие догадки, – ответил я уклончиво.

Раскрывать карты кому бы то ни было, даже Армилову, я не собирался.

– Ладно, бог с вами! – Полицмейстер взял со стола фуражку и встал. – Сейчас найду пару ребят, и поедем.

– Еще нужно спросить рабочих, которые раскапывают усадьбу, не заметили ли они признаков того, что кто-то побывал там в их отсутствие, – сказал я.

Армилов остановился перед дверью.

– Что вы имеете в виду?

Я коротко пересказал ему то, что поведал мне Бродков.

– Да он, верно, был пьян! – с усмешкой заявил полицмейстер.

– Не похоже. Так вы исполните мою просьбу?

– Да, пошлю кого-нибудь на раскопки снять показания.

– Благодарю.

– Теперь мы можем ехать?

– Разумеется.

В усадьбе мадам де Тойль нас встретил дворецкий. Он сказал, что мадам приболела, у нее мигрень и поэтому она не может выйти. Я попросил его передать ей, что мы хотим еще раз осмотреть комнату Марии Журавкиной. Слуга коротко кивнул и ушел. Вернулся он минут через пять и сообщил, что мадам приносит извинения за то, что не способна выйти, и дает разрешение делать все, что мы сочтем необходимым. Я попросил его передать госпоже нашу искреннюю благодарность, после чего дворецкий повел нас в комнату горничной, звеня по дороге ключами.

Ступая по мягким ковровым дорожкам, я думал о том, что по ним же ходила Мария Журавкина. Теперь она мертва. Все ее вещи стоят на своих местах и, может быть, ждут, когда она вернется и сотрет с них пыль. Наверное, полицейские переставили их во время первого обыска, но когда я войду туда, где жила Мария, то наверняка почувствую, как она пыталась сделать свою комнату уютной. Я надеялся понять, каким она была человеком, о чем мечтала, какие стремления двигали ею.

По тому, как люди обустраивают свое жилище, какие предметы расставляют на полках, что вешают на стены, можно многое узнать. Важно обращать внимание на то, симметрично ли расположены вещи, что хозяин помещает на видное место, любит ли он хвастаться сувенирами, привезенными из путешествий. Страстного охотника легко узнать по трофеям, но понять его характер помогут предметы, не бросающиеся в глаза. Например, куплен ли его нож для разрезания бумаги в ближайшей лавке, или же этот человек приспособил под него индийский кинжал с лезвием, которым впору скорее снимать шкуру с тигра.

Книжные полки и расположение приборов на письменном столе, наличие и отсутствие ковров, толщина рам на картинах – все это имеет значение, если ты хочешь понять, кем является владелец комнаты. Особенно это важно, когда человека уже нет в живых. Такое в работе полиции встречается довольно часто.

Дворецкий отпер дверь. Я окинул комнату взглядом, отметил кровать, застеленную коричневым шерстяным одеялом, тумбу из темного дерева, комод, два стула, стол, покрытый плетеной салфеткой, посередине которого стояла ваза с засохшими полевыми цветами, и сундук.

На стенах висели репродукции пейзажей голландских художников в простых, самых дешевых рамах. Занавески были одноцветными, без намека на рисунок.

На первый взгляд комната казалась безликой. Однако следовало выяснить, была ли таковой и сама Мария Журавкина, или она обитала в той обстановке, которую ей предложили хозяева дома.

– Скучновато, – заметил Мериме, словно прочитав мои мысли.

– Мадам предпочитает строгость, – ровным голосом отозвался дворецкий.

– Мария здесь ничего не меняла? – спросил я. – Комната досталась ей в таком виде?

– Кажется, она положила салфетку на стол.

– Ясно.

– Как видите, Петр Дмитриевич, здесь особенно негде прятать записки и тем более бриллиантовые ожерелья, – заявил Армилов и развел руками. – Вы все равно хотите устроить обыск?

– Осмотрим комнату еще раз. Тщательно, – сказал я, давая полицейским знак приступать.

Мериме открыл окно и принялся неторопливо набивать трубку.

– Мадам не нравится, когда в доме курят, – заметил дворецкий.

– А вы ей не говорите об этом, – посоветовал ему Мериме. – Раз ваша хозяйка больна, то не стоит беспокоить ее по мелочам.

Дворецкий поджал губы, но промолчал.

Мы начали осмотр.

Ничего интересного нам не попадалось. Были какие-то обрывки счетов из прачечной, магазинов, овощных лавок. Рисунки, неумело сделанные пером, записки «на память», старые открытки. Я извлек из нижнего ящика комода ворох пустых конвертов. Зачем Мария их хранила? На них не было указано ни одного известного мне имени, и я спросил Армилова, кто все эти люди, с которыми девушка вела переписку.

Он махнул рукой и ответил, что они не из Кленовой рощи.

– Петербургские подруги, знакомые или дальние родственники, – сказал полицмейстер и небрежно бросил конверты на комод. – Поглядите на штемпели и адреса.

– Я вижу, что они не местные. Но что это за люди?

– Говорю же…

– Да-да, подруги, родственники. Вы это точно установили?

Армилов пожал плечами.

– На что вам? – В голосе его прозвучала досада. – Не они же явились сюда, чтобы убить Журавкину.

– Кто знает. Где молодая девушка может спрятать важное письмо в этой комнате? – спросил я вслух, ни к кому не обращаясь.

– В огне, – отозвался Мериме, выпуская дым.

– Простите, доктор?