Жены и дочери

Этот вопрос не хотелось задавать в присутствии миссис Гибсон, так как и Молли, и отец молча согласились держать при себе все, что касалось состояния дел в Хемли-холле.

— О! — воскликнул мистер Гибсон. — Роджер там навел порядок своей спокойной твердой рукой.

— Навел порядок? Значит, что-то было не так? — быстро вклинилась в разговор цепкая миссис Гибсон. — Должно быть, сквайр не поладил с французской невесткой? Я так рада, что Синтия вовремя вышла из игры: было бы очень неловко оказаться замешанной во всех этих сложностях! Бедный Роджер! Каково это: приехать издалека и обнаружить, что его место занято ребенком!

— Ты еще не вошла, дорогая, когда я объяснял Молли главную причину его возвращения домой: намерение немедленно установить сына покойного брата в законном наследственном праве, — поэтому теперь, когда выяснилось, что часть работы уже выполнили до него… успокоился и вполне доволен.

— Значит, он не очень огорчился, что Синтия разорвала помолвку? — Теперь миссис Гибсон без смущения так называла их договор. — Не зря я никогда не верила в глубину его чувств.

— Напротив: Роджер серьезно переживает. Вчера мы долго беседовали на эту тему.

И Молли, и миссис Гибсон были бы рады услышать подробности беседы, однако были разочарованы. Единственное, о чем сказал мистер Гибсон, это твердое намерение Роджера лично поговорить с Синтией. Узнав, что сейчас она в Лондоне, он решил дождаться ее возвращения, вместо того чтобы просто написать.

— А миссис Осборн Хемли? Как она? — продолжила расспросы Молли.

— Искренне рада возвращению Роджера. Прежде я ни разу не видел, чтобы Эме улыбалась, но теперь это время от времени происходит. Они определенно давние добрые друзья, и в его присутствии она становится более уверенной. Подозреваю, сквайр уже изложил ей свое требование вернуться во Францию и решить, оставит ли она ребенка ему или заберет с собой. Ультиматум прозвучал в не самое удачное время: бедняжка тяжело болела и мало что соображала, — и до приезда Роджера ей не с кем было посоветоваться.

— Судя по всему, вы о многом успели поговорить.

— Да. Я ехал к старому Абрахаму, и сквайр окликнул меня из-за живой изгороди: сообщил новость о возвращении сына и пригласил на ленч. Искушение оказалось слишком велико, и я не устоял. К тому же каждое слово Роджера для меня на вес золота. Чтобы все это узнать, потребовалось не так уж много времени.

— Думаю, скоро мистер Роджер Хемли явится сюда собственной персоной, — обратилась миссис Гибсон к Молли. — Тогда все узнаем сами.

— Ты тоже так думаешь, папа? — уточнила Молли, поскольку ей показалось, что на лице отца отразилось сомнение.

— Не знаю, дорогая. Вряд ли он выберет время для светского визита. Не убедившись наверняка в намерениях Синтии, Роджер не захочет приходить туда, где ее узнал и полюбил. Впрочем, мистер Хемли всегда поступает так, как считает правильным — хочет того или нет.

Едва дождавшись, когда муж договорит, миссис Гибсон эмоционально заметила:

— Убедиться в намерениях Синтии! По-моему, она выразила их вполне определенно. Разве нет?

— Пока Роджер не уверен, что письмо не было следствием мимолетного настроения. Я сказал, что так и есть, хотя не счел возможным объяснять причину. Он намерен поговорить с Синтией и лично убедиться, что ее чувства остыли. Я же не верю в успех этого мероприятия, о чем ему и сообщил. Но ему необходимы доказательства, так что он поступит как считает нужным.

— Бедная Синтия! Моя бедная девочка! — жалобно воскликнула миссис Гибсон. — На какие тяжкие испытания она обрекла себя, связавшись с этим человеком!

Глаза мистера Гибсона гневно сверкнули, однако губы остались плотно сжатыми. Единственное, что он себе позволил, это едва слышно пробормотать:

— Этим человеком? Возмутительно!

Молли тоже болезненно восприняла некоторые выражения отца. Например, ее покоробили слова «светский визит». Неужели для Роджера встреча с ней — всего лишь формальность?

Как бы там ни было, а визит состоялся, причем довольно скоро. Молли сразу заметила, какую острую, даже болезненную, неловкость Роджер испытывает по отношению к миссис Гибсон. Но, разумеется, та не ощутила ничего, кроме гордости и польщенного тщеславия оттого, что ее почтил своим присутствием известный путешественник, о чьем возвращении в страну сообщили газеты. Даже лорд Камнор и все обитатели Тауэрс-парка проявили к нему интерес.